"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

- И будет плач и скрежет зубовный, - вставил длинноволосый и радостно
окунул свой остренький нос в пиво.
- Хотите в тылу войну с тыловиками начать? - усмехнулся Александр.
- Что-то в этом роде на красном пароходе, - неопределенно ответил
Кирюшкин и воткнул финочку в стол, поднял стакан. - Что не пьешь, разведчик?
Как тебя? Сашок, кажется? Давай тяпнем за войну с тыловой мразью, это стоит
того!
- Пока не сообразил, - сказал Александр. - В каком смысле?
В это время под столом послышался невнятный шорох, треск прутьев,
донеслось яростное воркование, голубиное постанывание, и парень со
щетинистыми усами, Логачев, внезапно весь как-то смягчился, засиял скуластым
лицом, желтые искорки глаз стали нежными. Он наклонился и вытащил из-под
стола плетеный из прутьев садок, с тремя голубями, нервно задергавшими
шейками на солнечном свету, среди дыма, тесноты уксусно пропахшей пивной.
- Красавцы золотые, душно вам здесь! Ох, ярый! Ревнует к черночистому!
На дуэль вызывает, - восхищенно проговорил Логачев и осторожно пролез рукой
в садок и так же осторожно, чтобы не задеть перьями за прутья, вытащил
палевого голубя с женственно изящным зобом, с маленьким белым клювом,
круглые янтарные глаза палевого в белых ободочках отмечали породистость и
чистоту. И Александр, еще до войны знакомый с голубиной мастью, как почти
каждый замоскворецкий мальчишка, сказал:
- Хорош.
- Голодный и пить небось хочет, - сказал озабоченно Логачев и поднес
голубя к своему умиленному лицу. - Пить хочешь?
Кирюшкин посоветовал:
- А ты, Гришуня, водкой его напои - и все дела. Шумел камыш заворкует,
будем наслаждаться самодеятельностью. Твой любимый палевый, глядишь,
тенорком затянет.
Широкое лицо Логачева стало сердитым.
- Ты моего палевого не обижай, Аркадий! Я его теперь и за сотнягу не
отдам. Две четвертных сегодня отстегивали - послал подальше! Попей, попей,
красавчик мой!
Он набрал в рот немного пива, взял клюв палевого в свои крупные губы и
начал поить его, умиленно жмурясь.
- Боже, он так умрет, не надо! - вскричал длинноволосый в
преувеличенном ужасе. - Отравится!
- Цыть! - Гришуня отмахнулся локтем. - Еще накаркаешь!
Кирюшкин с иронической усмешкой полез во внутренний карман заграничного
пиджака, достал массивный золотой портсигар с выпуклой монограммой, с
двуглавым орлом на крышке, раскрыл его нажатием кнопочки и предложил
Александру выбрать американскую сигарету или папиросу "Герцеговину Флор",
прижатые шелковой резинкой. Александр вытянул из-под резинки сигарету,
поражаясь дорогому роскошеству портсигара и крупному темному перстню на
мизинце этого самоуверенного парня, который, видимо, правил здесь. Портсигар
пошел по кругу, "боксер" Миша выловил сосискообразными пальцами "Герцеговину
Флор", длинноволосый не взял ничего, лишь благодарно нырнул остреньким носом
("мерси"), а Логачев, опустив под стол садок с голубями, выдернул сигарету
черными ногтями. Потом, закуривая, пододвинул к себе портсигар и,
подозрительно скосясь сквозь дымок, долго рассматривал его, мундштуком
сигареты топорща колючие усы, вкрадчиво спросил: