"Юрий Васильевич Бондарев. Выбор" - читать интересную книгу автора

оглядывался Васильев в последние годы, думая о собственной судьбе. Что ж, он
был признан, обласкан, известен, не стеснен в деньгах, поэтому привык не
лицемерить и не оправдывать ложью свои поступки. И, мучась двусмысленностью
положения, после слов Ильи "помоги, если ты мне веришь", он с отвращением к
себе подумал, что вот здесь оба они подошли к бездне и в ней через минуту
сгинет юное, неприкосновенное, святое, их общее, которое так необходимо было
им в прошлом, в навсегда минувшем времени.
- У тебя семья? - спросил Васильев после долгого молчания. - Жена?
Дети?
- Я вдовец. Был женат на немке. У меня взрослый сын Рудольф. Он
работает в Мюнхене. После смерти жены я девять лет живу под Римом. Здесь
спокойнее, и меньше русских.
- Что я могу? Чем я могу тебе помочь? - выговорил Васильев с тем же
ощущением дохнувшего бездонного провала. - Чем?
- Я хочу обратиться в советское посольство в Риме, - сказал Илья
холодно. - Я прошу тебя лишь об одном: при встрече с послом рассказать, что
знаешь обо мне. Больше ничего. За меня ты поручиться абсолютно не можешь. -
Он стукнул зажигалкой о стол, провел черту на скатерти. - Что было когда-то
между нами, то быльем поросло! Жаль, но нич-чего не поделаешь!..
Он начертил зажигалкой вторую границу на скатерти, и эти две
проведенные рядом черты вроде бы отсекли, окончательно отрезали их друг от
друга, - и Васильев сказал внешне спокойно:
- Вероятно, я увижу посла перед отъездом. Только вот что я хотел
спросить...
Он не договорил, потому что Илья, быстро выпрямляясь, вставал из-за
стола с напряжением, застегивая пуговицу на пиджаке, и Васильев сейчас же
увидел сквозь широкую арку двери Марию, которая шла по безлюдному ресторану
на террасу в почтительном сопровождении метрдотеля, изображающего наклоном
головы приятную покорность. А Илья, подтянутый, выпрямленный, стоял, не
отпуская с матово-смуглого сухощавого лица ласкового внимания, стоял до тех
пор, пока Мария, легонько улыбаясь, не подошла к столу, и только тогда он не
без подчеркнутой предупредительности, отодвинув свободный стул, пригласил ее
сесть; она кивнула обоим, села со словами:
- Доброе утро, я вижу, вы еще не завтракали?
- Я не знаю ваших привычек: что вы едите на завтрак? Мне достаточно
овсяной каши, двух яиц и стакана молока. Диета по-английски, - сказал Илья и
в первый раз засмеялся отрывистым, жестяным и незнакомым смехом. - Но было
время, когда я начинал утро не с молока. Поэтому не считаю лишним спросить:
не угодно ли, Мария, хорошего вина? Ты как, Владимир?
- Очень сомневаюсь.
- Начинать день с вина - безумие, по-моему. Я присоединяюсь к
английской диете, - ответила Мария, доставая накрашенными ногтями сигарету
из пачки, пламя зажигалки, поднесенной Ильей, промелькнуло по ее темно-серым
глазам тревожной вопросительной искоркой и тотчас растаяло в потоке
солнечного света. Она, аккуратно причесанная, тронула волосы на затылке,
лицо ее казалось молодо, свежо, ни тени вчерашней усталости, и Васильев
подумал, что утренняя ванна, некое колдовство известного ей лицевого
массажа, который она делала втайне, удивительно молодили ее по утрам. -
Вчера был туман, а какое прелестное сегодня утро, - сказала она, глядя на
канал, где, равномерно постукивая мотором, разворачивалась от причала