"Юрий Бондарев. Публицистика" - читать интересную книгу автора

чужда была небрежность, и он сознательно делал нажим на повторяющиеся
эпитеты, которые сразу покоряли ваше воображение. Но этот прием
использовал уже Бунин, и повторять его - значит повторять найденное.
Настроение совершенно необходимо для жизненной правды вещи и для
контраста, этого замечательного приема, так мало используемого в нашей
литературе.
Работая над книгами "Батальоны просят огня" и "Последние залпы", я
долго искал настроение героев и, следовательно, их ощущения в несхожих
ситуациях. В самом ответственном месте повести "Батальоны просят огня" -
бой на плацдарме в окруженной немцами деревне Ново-Михайловке - я пытался
через разных героев, через их ощущения, через несхожесть настроения
каждого обострить обстановку этого страшного боя перед гибелью батальона,
сконцентрировать все и показать, как в самый предельный момент дрались и
умирали люди на оторванном от армии плацдарме. Я исходил из положения:
если показать трагедию глазами одного человека, то невольно собьешься на
субъективную оценку происходящего - только данным человеком, - и это
обеднит всю сцену, снизит ее трагедийность и непоказной героизм.
Правомерно ли говорить в отдельности об "окопной" и "масштабной"
правде? Ни химический, ни критический анализ не покажут разницу между
ними. На войне же эту правду называют проще - долг. Долг - это категория,
имеющая отношение к смыслу человеческой жизни. Долг - это понятие высшего
порядка, оно всегда заключает в себе нравственность на грани быть или не
быть. Людей, вынужденных взяться за оружие, разумеется, можно показать и в
обстановке затишья на фронте, но все-таки до конца характер утверждается в
бою.
Некоторые говорят, что моя последняя книга о войне, роман "Горячий
снег", - оптимистическая трагедия. Возможно, это так. Я же хотел бы
подчеркнуть, что мои герои борются и любят, любят и гибнут, не долюбив, не
дожив, многого не узнав. Но они узнали самое главное, они прошли проверку
на человечность через испытание огнем. Мне близки их ощущения, и я, как
много лет назад, верю в их мужскую дружбу, в их открытость, первую любовь,
в их честность и чистоту.
Конечно, я был бы удовлетворен, если бы герои этой книги удались мне
такие, как я хотел, - то есть были бы и мужественными, и нежными, и
чуть-чуть романтичными. Однако не мне судить о своих книгах. Может быть, в
романе "Горячий снег" много жестокого декабрьского холода Сталинградского
сражения - сражения не на жизнь, а на смерть, и, может быть, совсем нет
прозрачного и теплого апрельского воздуха. Но я надеюсь, что солнце, и
этот ясный воздух, и жизненная весенняя зелень есть в душах моих молодых и
старых героев, с которыми мне до боли грустно расставаться. И мне все
время хочется вернуться к ним и вернуть их в эту жизнь, за которую они
погибли в ледяных степях под Сталинградом.
В повести "Последние залпы" есть глава, в которой описывается гибель
лейтенанта Овчинникова. Он не выдержал невыносимо тяжелых минут немецкой
танковой атаки - бросил орудия своего взвода, думая, что они разбиты, но,
опомнившись, он возвращается к ним и попадает в плен.
Существенным было для меня найти настроение в этой главе. Можно было
начать ее с допроса, опустив весь путь раненого Овчинникова через лес,
занятый немецкими бронетранспортерами. В сопровождении молоденького
немца-разведчика Овчинников шагает по лесной дороге, по осенним листьям к