"Андрей Тимофеевич Болотов. Записки, написанных самим им для своих потомков (1790) " - читать интересную книгу автора

таковых караулах не столько досадно днем, сколько ночью; ибо как в ночное
время надлежало еще больше иметь осторожности и быть всякий час в готовности
для принятия ходящих дозоров и рундов, то необходимость заставляла и всю
ночь быть в мундире, и в шарфе и знаке. Я наблюдал сие исправно: но в один
день, как назначено было ходить ночью рундом прежнему сотоварищу моему, г.
Головачеву, то он, любя меня и жалея о моем беспокойстве, прислал ко мне
записочку, извещая, что рундом в ту ночь назначено ходить кругом всего
города ему, но что он однако не пойдет, и я спал бы себе благополучно и без
всякого опасения. Записочка сия меня очень обрадовала, ибо как я уже
несколько ночей спал в мундире и обутый, и ноги меня в особливости уже и
гораздо беспокоили, то, положась я на нее, по наступлении ночи, улегся спать
уже несколько поспокойнее, и не только скинул с себя мундир, но и сапоги
самые. Но что-ж воспоследствовало? Не успела наступить полночь, и я только
что разоспался, как вдруг закричали: "рунд, рунд, рунд!" и сержант, без
памяти прибежав, будил меня и кричал, чтоб я скорее выходил принимать рунд,
который был уже в самой близости. Господи! как я тогда сим перетревожился!
Будучи нечаянно и вдруг разбужен, вскочил я, власно как без ума и ошалевший,
и не знал, что делать и что начинать; бегал только кругом по караульне и
кричал: "ох, ох, какая беда!" Между тем слуга спешил подавать мне мундир и
надевать, а вестовой держал уже шарф и знак, а сам я, не помня сам себя,
спешил надевать скорее сапоги и был так спутан, что, при слабом свете от
горящей свечки и от поспешности, не мог даже сапогов надеть, а что того еще
хуже, то начав надевать превратно и носками назад, так ногу увязил, что и
скинуть было трудно. К вящему несчастию, в самое то время закричали, что
рунд уже пришел. Что было тогда делать? Я вздурился, и так оробел, что не
вспомнил сам себя, но схватил скорее шляпу и, позабыв, что одна нога была
еще совсем не обута, а другая только что всунута в сапог, побежал из
караульни встречать сей проклятый рунд, и я не знаю, что-б со мною было,
еслиб я в таком смешном наряде перед фрунт выбежал. Мне кажется, весь фрунт
покатился-б со смеха; но, по счастью, не дошло до того дело, и я
благополучно от сего замешательства и стыда избавился; ибо г. Головачев,
зная, что я по его же уверению нахожусь в беспечности и сплю, не имел и на
уме взыскивать на мне, что я неосторожен, но сам еще спешил войтить ко мне в
караульню и сказать, чтоб я не тревожился. Но теперь вообразите-ж себе, не
должен ли он был покатиться со смеха, увидев меня помянутым образом
полуобутого, но в мундире и в шарфе по караульне бегающего. - "Ну хорош,
хорош! закричал он, захохотав: прямо воин! только что стоять на караулах!" -
Да! ответствовал я опомнившись тогда: а все это от тебя и от записочки
твоей, проклятой! ведь меня на смерть и так перепугали, что я и теперь сам
себя не помню. На что-б сказывать, что не пойдешь. - Как быть, братец,
сказал он: я и действительно не хотел иттить, но меня неволею протурили; я
сам тому не рад, но по крайней мере ложись-ка, ложись опять спать, а мне
пора иттить далее".
Он и действительно оставил меня с покоем и пошел далее, а сим и
кончилось мое смешное приключение, которое было мне очень долго памятно. А
на другой день после того сменили нас с караула другие полку нашего офицеры,
и я имел удовольствие возвратиться в свою роту и приттить совсем уже на
иную, несравненно лучшую квартиру, которую между тем, как мы стояли на
карауле, отвели мне по просьбе моего капитана и которою я был крайне
доволен.