"Андрей Тимофеевич Болотов. Записки, написанных самим им для своих потомков (1790) " - читать интересную книгу автора

вырезанными из картинок купидончиками, птичками и цветками, и наконец покрыл
лаком. Словом, я сделал ящичек не только самый походный и уютный, но и не
постыдный для показания всякому. Все офицеры не могли надивиться моей
выдумке и искусству и охаживались ко мне толпами смотреть картинки и
любоваться ими. А как и сии не только были сами по себе довольно изрядные и
изображали виды всех лучших мест и улиц в городе Венеции и многих других
знатнейших европейских городов, но и разрисованы были мной под натуру, то не
могли они довольно их насмотреться, а мне довольно приписать похвал за мою
выдумку и искусство.
Словом, сей первый опыт способности моей к выдумкам и изобретениям
приобрел мне в полку много чести. Все стали почитать меня превеликим
хитрецом и выдумщиком, а сие и ласкало неведомо как моему честолюбию и,
производя мне неописанное удовольствие, побуждало час от часу еще больше
упражняться в делах, сему подобных. А чтоб меня еще более тем занять, то
судьба власно как нарочно преподала мне вскоре после того еще случай увидеть
и узнать еще многое такое, чего я никогда не видывал и что в состоянии было
не только увеселить меня чрезвычайно, но встревожить вновь мое любопытство и
возбудить охоту к дальнейшим выдумкам и узнаванию вещей, до того
относящихся.
На самой той улице, где я стоял, и неподалеку от нас случилось жить
одному ученому и такому человеку, который упражнялся в шлифовании стекол и в
делании всякого рода оптических машин и других физических инструментов. К
сему человеку завел меня один из моих знакомцев, и я не знаю, на земле ли я
или где был в те минуты, в которые показывал он мне разные свои и мной еще
никогда невиданные вещи и инструменты. Прекрасные его и разные микроскопы, о
которых я до того времени и понятия не имел, приводили меня в восхищение. Я
не мог устать целый час смотреть в них на все маленькие показываемые им мне
вещицы, а особенно на чрезвычайно малых животных, которых я видел тут в
одной капельке воды, бегающих и ворочающихся тут в бесчисленном множестве и
гоняющихся друг за другом. А не успел я сим насытить свое любопытное зрение,
как хрустальные призмы и другие оптические инструменты и делаемые ими
эксперименты приводили меня в новые восторги и в удивление, но восхищение, в
какое приведен я был его каморой-обскурой, не в состоянии я уже никак
описать. Я истинно вне себя был от радости и удовольствия, когда увидел, как
хорошо и с каким неподражаемым искусством умеет сама натура рисовать на
бумаге наипрекраснейшие картины, и, что всего удивительнее для меня было,
наиживейшими красками. Я долго не понимал, откуда брались сии разные колера,
покуда не растолковал мне отчасти помянутый художник, который, приметив
особенное мое и с великим примечанием сопряженное любопытство, не оставил
показать мне все, что у него ни было, и многое изъяснить примерами для
удобнейшего мне понятия. Словом, я вовек не позабуду тех приятных и
восхитительных часов, которые препроводил я тогда у него в доме, и был
человеку сему весьма много обязан, ибо он власно как отворил мне через то
дверь в храм наук и заохотил идти в оный и находить в науках тысячу
удовольствий и увеселений, и которые помогли мне потом иметь столь многие
блаженные минуты в течение моей жизни.
Впрочем, упражняясь в этом рассматривании, я сколько, с одной стороны,
веселился всеми сими невиданными до того зрелищами, столько, с другой,
досадовал на то, для чего у меня денег было мало, и я не так богат был, чтоб
мог закупить себе все оные вещи. Однако, сколь я ни беден был тогда