"И.Я.Болгарин, Г.Л.Северский. Адъютант его превосходительства" - читать интересную книгу автора

задохнулся было, захлебнулся собственным стоном и вдруг вылетел к самому
краю насыпи. На мгновение обернувшись, увидел вплотную за собой высокого
здорового парня в распахнутом, разорванном пиджаке, его широко открытый
рот, выпученные глаза. Взмахнув большим баулом, которым действовал как
тараном, парень забросил его на головы стоящих на подножке и вцепился в
кого-то. Все это Юра охватил взглядом в мгновение и тут же забыл о пар-
не. С трудом сохраняя равновесие, он стоял на самом краю насыпи и думал:
вот сейчас он не удержится и полетит под колеса. Теперь все одно, теперь
надо прыгать... Но куда? За что ухватиться?.. Юра весь сжался и в этот
момент увидел, как человек во френче, расталкивая стоящих в тамбуре лю-
дей, ринулся к подножке, свесился, протянул руку... Неужели ему?..
Стараясь умерить дыхание, Юра стоял в тамбуре против Кольцова, благо-
дарно и преданно смотрел ему в лицо карими продолговатыми глазами, губы
его, по-мальчишечьи припухлые и чуть-чуть обиженные, особенно яркие на
бледном узком лице, силились сложиться в улыбку.
- Благодарю вас, - сказал Юра. - Большое спасибо.
Голос его прерывался: ему никак не удавалось сладить с дыханием.
Кольцов ободряюще похлопал Юру по плечу, ласково заглянул ему в гла-
за.
- Я с мамой. Она очень больна. Я, правда, пойду. Спасибо вам. Спаси-
бо... - бормотал с радостной облегченностью мальчик, и в сердце его с
опозданием хлынул ужас: а что, если бы отстал?
В вагоне было все так же душно, но теперь этот спертый воздух не ка-
зался Юре таким противным, как в первые часы пути. И эти люди, пропахшие
махоркой, неопрятные, суматошные и крикливые, сейчас уже почему-то не
раздражали. Они были его попутчики, и он понемногу привыкал к их лицам,
к их то раздраженным, то крикливо-властным, то спокойным голосам. Там,
на насыпи, этот тесный, душный клочок мира ему представлялся чуть ли не
землей обетованной, обжитой и хоть как-то защищенной от человеческой су-
мятицы и неразберихи.
Когда Юра добрался до своего купе, он увидел, что мама его лежит не-
подвижно лицом вверх, с плотно сомкнутыми веками, но как только рука
мальчика легла на лоб, она шевельнулась, открыла глаза.
- Юра, - заговорила она, едва слышно, с паузами, трудно проговаривая
слова. - Юра, ты здесь... Никуда не уходи... - И слабой, сильно увлаж-
нившейся рукой попыталась сжать его руку.
- Мама, ты попей, вот я принес... Тебе станет легче, да? -
Юра осторожно приподнял ей голову, поднес к губам горлышко грелки.
Она тяжело, задыхаясь, сделала несколько глотков, хотела было улыб-
нуться, но не совладала с губами, прошептала:
- Хорошо... Мне сразу лучше... но я отдохну еще. Мне нужно отдохнуть,
- повторяла она, словно оправдываясь перед сыном за свое бессилие. И,
опять закрыв глаза, затихла.
Поезд набрал скорость. Торопливо стучали колеса, вагон покачивало,
что-то скрипело, дребезжало...
В купе, в котором ехал Юра с матерью, было немного просторней: на
верхних полках люди лежали по одному, на нижней сидели трое. Один из
них, мордатый, в поддевке, угрюмо сказал Юре:
- Слышь, барчук, надо бы вам сойти где-нибудь!
- Как сойти, почему? - встрепенулся Юра.