"А.Богословский. Спасение ("Знание - сила", 1982, N 1)" - читать интересную книгу автора

- Есть, - сказал я, почему-то чувствуя даже что-то вроде стыда за наше
время. - Ее построили к Всемирной выставке... Вся Франция против нее, мы
думаем, что ее снесут, но... - Она все-таки стоит?
- Стоит, - кивнул Павел. - Стоит, зараза. - Но вновь погрустнел. - Ну
как мне тебе доказать-то? Ну расскажу, что у нас в небе самолеты летают со
скоростью звука, что автомобили по шоссе гоняют, что подводные лодки
бороздят моря и океаны, так это же все слова.
Подскочил бравый половой и наклонился над нашим столом, тряхнув
льняными кудрями.
- Больше ничего-с не изволите заказать? - спросил он.
- Пока нет, - сказал я и отослал его движением руки. - Так что же ты
теперь, Павел, как же ты теперь?
- Не знаю, - тихо вымолвил он.
- Со своей стороны, - проговорил я, - деньгами я тебе помочь не могу. Я
совершенно без средств...
- Да ладно, средств! - скривил он лицо в горькой гримасе. - И всюду
башли, башли, башли. Башли - это деньги. У нас еще туда-сюда, но у вас без
башлей полный зарез. Конечно, я насмотрелся, у кого денег много, так те на
рысаках гуляют, по ресторанам, а дома такие, что у нас у народных артистов
таких нет.
- Подожди, - прервал я его, и понятно было мое нетерпение. - Павел,
расскажи же, расскажи, как там будет, потом, через восемьдесят лет?
- Как? - он задумался на секунду, возведя к потолку глаза. - Да
конечно, изменений много. Во-первых, в 1917 году произошла революция, и у
нас теперь социалистическое общество.
Я был далек от политики, но зато прекрасно знал, что слово "революция"
не в чести у господ представителей власти. Владелец этого трактира Рублев
человек был степенный, верноподданный и вряд ли сочувствовал
революционерам и их идеям, и потому половые у него могли быть доносчиками.
Я приложил палец к губам, подмигнул Павлу и проговорил:
- Ну что ж, об этом ты расскажешь мне потом.
- Я бы еще поел, - заметил мой собеседник.
В кармане у меня оставалось всего около рубля, но что были эти деньги в
сравнении с величием и грандиозностью нашей неожиданной встречи. Я заказал
еще закуски и чаю.
- Самое обидное, - сказал Павел, жадно набивая рот, - что я совершенно
не знаю, чем я тут могу заняться. Жизни вашей я не понимаю, ни жилья, ни
денег, ничего у меня нет.
- Жить ты пока можешь у меня, - сказал я горячо. - Конечно, я уверен,
что со временем мы сумеем заинтересовать твоей историей ученых, они примут
и оценят факт твоего появления в нашем времени. А пока... Ты же ведь
литератор, - продолжал я. - Отчего бы тебе не попробовать писать?
Попробуй, ведь может и так сложиться, что ты найдешь своего издателя...
- Ну да, - усмехнулся он недоверчиво. - Тут у вас такие титаны пишут,
что... Блок у вас уже известен?
- Да, - кивнул я. - Я знаю его стихи. Он станет знаменит?
- Ого! - воскликнул он. - Гений! Ну, потом Маяковский, Есенин... Их-то
пока еще нету, они позже... А Горький есть?
- Конечно, - кивнул я, - Горький очень популярен, у него свои читатели.
В поэзии известны Бальмонт, Надсон... Они останутся в истории литературы?