"А.Богословский. Спасение ("Знание - сила", 1982, N 1)" - читать интересную книгу автора

литератора?! - Как же высокие помыслы, которым служат литература, и
таланты, ее рождающие? Как же втоптать в грязь?.. Ведь наше нравственное
сознание...
- Да брось ты! - толкнул он меня кулаком в плечо. - До нравственного ли
нам сознания? На улице мороз, мы с тобой - два нищих паука, а перспективы
открываются такие, что закачаешься! Ох, Толик, даже в жар бросило...
- Да постой же! - почти выкрикнул я. - Как же ты так легко собираешься
расстаться со своим временем, со своей жизнью там, в будущем, ведь...
- Да помолчи ты, - перебил он меня. - Чего я там потерял, в будущем? У
нас там, знаешь, атомные бомбы. Одну бомбу бросить - и нет никакой Москвы.
Понял? Зачем мне все время в страхе жить? Не-ет, не хочу. Что мне там
жалеть - тачку свою, "Жигули"? Квартиру однокомнатную? Да я здесь за те же
деньги десять карет себе заведу с кучерами, из "Яра" не буду вылазить, с
самыми великими людьми дружить! Да я в историю войду, Толик! Что ты-ы!..
Я весь сжался в нервический комок. Мне сделалось дурно, перед глазами
поплыли радужные круги. На моих глазах молодой подлец собирался убить
великую русскую литературу, и я не мог этому помешать. Не мог! Не мог?..
- Послушайте, Павел, - выговорил я дрожащим голосом. - Вы извините...
- А чего это ты на "вы" перешел? - спросил он настороженно. - Что
случилось-то?
- Да нет, я забылся, - быстро поправился я. - Я вот что не могу понять:
где же это произошло с торой? Твой переход из будущего в прошлое?
- Где, - передразнил меня Павел. - Если бы я знал. Я сам уже искал,
искал это место, только ни черта не нашел. Москва-то переменилась за эти
годы, я почти ни одного здания узнать не могу. Вот университет только,
Красную площадь с Кремлем, да и то... Ну, теперь-то мне эта улица не
нужна, - на лице его расплылось блаженство. - Теперь мне и тут будет
хорошо. Писателей на мой век хватит.
- Постой же, - вновь прервал его я. - Мне все же это очень интересно.
Неужели ты и вовсе не помнишь этого места? Хоть каких-то примет?
- Примет? - задумался он. - Да вот афишная тумба с цирком Чинизелли...
Да-а... Да! Потом там кусок вывески какой-то помню: не то Распопов
фамилия, не то Раскоков, черт его знает.
Я сразу сообразил, что это мог быть только магазин колониальных товаров
Распопова на Арбате. Я хорошо знал это место, ибо недалеко оттуда
скончалась моя мать в доме Кухнарева.
- Павел, - попросил я как можно трогательней и дружелюбней. - Окажи мне
такую милость, давай сходим к этому месту, я, кажется, знаю, где это. Ты
себе представить не можешь, как я хочу видеть это место, место, где, может
быть, состоялся величайший в истории факт: переход человека во времени.
Сделай мне такое одолжение.
- Ну хорошо, - согласился он, но с видимым неудовольствием. Вообще, как
только пришла ему в голову эта дикая идея, он переменился: чванливость
появилась в его движениях, в манере говорить какое-то присутствовало
напускное презрение и вялая томность. Этого я не любил в наших начинающих
литераторах, а уж в человеке из будущего и совсем никак не ожидал
встретить.
Мы вышли на улицу. Уж отзвонил вечерний благовест. Тускло горели
газовые фонари, двигались темные прохожие, трусил одинокий извозчик. Я
старался смотреть на окружающее как бы глазами человека из будущего. Как,