"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

- Гм! Того этого, стихийное бедствие!.. Неумолимая, так сказать,
природа! - экспромтом окрестил Столбышев обыкновенную коммунистическую
бесхозяйственность и, как ни в чем не бывало, обратился к Маланину: --
Составь-ка акт, что весь районный улов 380 штук, - так числилось по
сводкам, - погиб, так сказать, вследствие стихийных бедствий. Социализм --
это учет!..
Последнее изречение было взято из сталинской сокровищницы мудростей и,
как каждая фраза покойного "отца народов", имело двойной смысл. Все члены
комиссии поняли, что первый камень брошен. Не понимал этого только Маланин.
Он думал, что он прощен, что инцидент исчерпан, что честным и
самоотверженным трудом своим он загладит грехи критики начальства. Он думал
то, что перед ним думали миллионы уничтоженных советских партийных и
беспартийных граждан, и точно так же поступал, как они когда-то поступали:
оправдывались честным отношением к делу, не понимая, что донос на начальника
лучше всего гарантирует его безопасность. Маланин был уже обречен: стоит
одному волку ранить другого, как вся стая набрасывается на него и остается
от серого меньше, чем от сказочного козлика: только ножки. Итак, началась
травля. В тот же вечер в кабинет Столбышева явился Тырин и, прикрыв за собой
дверь, поговорил вначале о погоде, а потом, как бы невзначай, заметил:
- Вы знаете, товарищ Столбышев, что у Маланина двоюродный дедушка был
жандармом?
- Гм, того этого, запиши-ка эту штучку на бумаге. Социализм, - это
учет!
Потом в кабинет к Столбышеву ринулся Семчук:
- Не кажется ли вам странным, что Маланин учит в свободное время
древне-египетский язык?
- Понятно, - заключил Столбышев, - понятно, для каких целей он
занимается заграничными языками... Запиши-ка, того этого, на бумаге.
Социализм - это учет!
Много разного народа перебывало в тот вечер в кабинете Столбышева и,
взвесив в руках папку, на которой было написано "Совершенно секретно. Дело
М.", он самодовольно определил: "Минимум двадцать пять лет!" Это было до
посещения Соньки-рябой. После того же, как она покинула кабинет, Столбышев
вызвал к себе Раису и шепотом сообщил ей:
- Маланин больше не жилец на этом свете: расстреляют!
- В чем дело? - несколько даже удивилась та.
- Шпионаж в пользу древнего Египта и Уоллстрита! Он, понимаешь, того
этого, имеет даже голубей! Для связи с заграницей, понимаешь, голубей
использует. В голубятне на доме у него живут и, того этого, как мне
доложили, вчера одного голубя не стало.
- Сдох, может, или кошка съела, - страдая притуплением бдительности,
заметила Раиса. На что Столбышев с сожалением покачал головой и так детально
обрисовал своей сожительнице, какое значение имеет пропажа голубя в связи с
изучением древне-египетского языка, что под конец на него напала мелкая
дрожь и он однажды даже вскрикнул, случайно взглянув на свою тень. Короче,
бдительность Столбышева достигла того предела, когда коммунисту за каждым
кустиком чудится по два вредителя, за каждым деревом - по дюжине
диверсантов, когда уже никому нельзя доверять и когда коммунист смотрит в
зеркало и спрашивает свое изображение: "А кто же из нас двоих шпион?"
- Они только и ждут, того этого, войны! - дрожащим голосом