"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

Потом опять на некоторое время настала золотая пора литературы, но не
литераторов. Под солнцем Греции многие писатели трудились и создавали
классические произведения, и большинство из них было создано натощак, о чем
неопровержимо свидетельствует факт, что произведения той поры писались
стихами - вид творчества, доступный только воображению. Спасибо грекам хоть
за то, что они читали.
А вот в древнем Риме с писателями обходились по-хамски. Носатые
патриции скормили несколько писателей-богословов львам, которые так и не
разобрали, кого они съели. Они же, не посчитавшись с тем, что Юлий Цезарь
был патриций, пырнули его ножем за то, что он написал грамматическое
сочинение "Об аналогии". Они поймали на базаре талантливого писателя и
римского гражданина Кая Маркуса Юлия и накостыляли ему по шее. Кай обиделся
и не писал ничего ни для современников, ни для потомства, а продолжал
продавать на базаре украшения из чистого золота, сделанные из нечистой меди.
И только единственно кому в древнем Риме повезло на литературном поприще, --
это Цицерону, и то потому, что благодаря дару речи он успешно выговаривал
авансы, а посему мог творить.
Еще хуже стало писателям, когда Рим уничтожили варвары. Когда
какой-нибудь изголодавшийся поэт или писатель усаживался около стана
варваров, нюхал доносившиеся оттуда запахи жареного мяса и, глотая
непроизвольно выделявшуюся слюну, наигрывал на позолоченной лире и тихим
голосом пел: "Урзун Бутал, сын солнца и царь неба, он покорил могучий Рим в
два дня", - грубые варвары хватали его и нещадно били за ложь. Они не
понимали, что в творчестве нет лжи, что жизнь, перемолотая эмоциями автора,
выглядит в произведении по-другому и Урзун Бутал, этот внештатный
каптенармус третьеразрядного обоза, кажется голодному автору сыном солнца. И
если бы автор написал правду, что Урзун Бутал украл в обозе конскую ногу и
продал ее на черном рынке, это было бы не творчество, а полицейский
протокол.
В общем, при варварах творить было невозможно. Когда варвары несколько
цивилизовались, жить писателям стало еще тяжелее. Они спали в трактирах на
собачьих подстилках, питались объедками и должны были писать о сказочных
рыцарях, пышных балах и умытых принцессах. Не видя ничего подобного в жизни,
они стали вилять перед требовательным читателем и писали аллегориями - из
расчета, что умные все равно ничего не поймут, а дураки промолчат. Но расчет
не всегда оправдывался. Писателей третировали, не доверяли им и никогда не
давали денег на покупку бумаги и чернил, а приносили им бумагу и чернила на
дом, со строгим предупреждением не пропивать.
Позже появились издатели. Они принципиально не давали писателям
авансов. Еще позже появились критики, которые требовали у писателей взятки
или поносили их на чем свет стоит. Еще позже появились клацающие ножницами
цензоры и редакторы, которые сами ничего не могли писать, но считали своим
священным долгом перевернуть и испоганить произведение писателя. И так на
протяжении всей истории, от каменного века и до наших дней, писателям, что
ни день, то хуже.
- Я вижу перед моим взором, - продолжал Мостовой, глядя, как
завороженный, в темный угол редакционной комнаты, - тысячи и тысячи
писателей и поэтов всех времен. Они все жалкие, оплеванные, оборванные и
забросаны комьями грязи. Даже те из них, которые, вместо терновых, носят на
лысинах и буйных кудрях лавровые венки, и эти немногие счастливчики стоят