"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

матросом. Что так смотрите, Тихон Сафоныч? Думаете, не выйдет из меня
матроса? Я при необходимости могу и на ванты лазить... Пекарню я сдала
Матрене Власовой. Теперь совсем свободна.
- Гм... Значит, свободна... - Панькин вспомнил, что тогда, два года назад,
Фекла приходила с той же просьбой - отправить ее туда, где "все работают
дружно, артельно, весело". Видимо, ее все-таки тянет к людям, хлебопечение
ей прискучило. - Значит, свободна, - повторил председатель. - На ванты
лазить тебе тяжело и несподручно, да и не надо. Теперь флот моторный,
парусов нету. Команда на боте Дорофея укомплектована. Туда, к сожалению,
назначить тебя не могу.
Фекла погрустнела, ждала, что он еще скажет. А Панькин подумал, что от
прежней насмешницы с острым, как бритва, языком, язвительной и
недоверчивой, в ней не осталось и следа. "Неужели это так? Неужто время
изменило Феклу?" Как бы он хотел, чтобы она сказала сейчас что-нибудь
задиристое, смешливое, как бывало. Но она молчала, ждала ответа и только
настороженно посматривала на него своими красивыми, блестящими глазами.
"Хоть глаза-то у нее не потухли, и то хорошо! - подумал Панькин. - Нет, по
ним видно, что характер у нее остался прежний".
Придя к такому выводу, он повеселел и посмотрел на нее уже приветливее,
добрее. Поймав его взгляд, Фекла заметила:
- Что долго думаешь? Али постарел, голова плохо работает?
"Вот-вот, давай, давай!" - Панькин обрадованно заговорил в прежней своей
манере:
- Такую кралю не просто к работе пристроить. К сетям да рюжам поставить -
ноготки обломаешь, руки повредишь. В море послать - от соли седина в
волосы бросится, красоту потеряешь. Вот что я придумал: валяй-ка ты, Фекла
Осиповна, боярышню-рыбу в невода заманивать...
- На тоню? - оживилась Фекла. - Это мне подойдет.
Правда, она пожалела, что не попадет на бот. Ей бы хотелось побывать в
море, испытать себя. Ведь многие женщины из села ходили раньше на шхунах и
ботах поварихами-камбузницами, а то и матросами.
Фекла умолкла и поглядела в окно. Там, за избами, стоящими на угоре
вразброс, виднелась река, бьющая в берег мелкой волной. А дальше, правее -
в тумане сырого весеннего предвечерья открывался простор Мезенской губы. И
вспомнила Фекла свое детство...
Она с отцом да соседской девочкой Аниськой отправилась верст за десять от
села ловить семгу на юрку1. Море было ласково, спокойно. Сидела
тринадцатилетняя Феклуша с подружкой в море на каменистой отмели на юрке,
слушала, как плещется у ног волна. А отец высматривал неподалеку из
карбаса в прозрачной воде семгу. Как подойдет рыба - невод подтянут и
вытащат ее из воды. Глянула Феклуша вдаль, а там, на море, чернота, будто
туча с неба осела на воду. Крикнула отцу: "Батя, в море ветер пал!" Отец
оглянулся - и впрямь взводень2 подходит. Стал он вытягивать невод, ветер
налетел, подхватил карбас, понес к берегу. А Феклуша с Аниськой так на
юрке и остались. Жутко. Ветер развел волну. Вот-вот смоет девочек с
ненадежной площадки. Ни жива ни мертва сидит Феклуша, рукой в жердь
настила вцепилась. Аниська рядом, чуть не плачет. А взводень лупит и лупит
по ним... Вот уже и держаться сил не стало. Отец на карбасе не может
подъехать, сколько ни гребет против ветра, обратно сносит, заливает его.
Хорошо подоспели рыбаки, что с наветренной стороны в еле домой добирались.