"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

горничных, тройку лошадей и белого пуделя. Все эти мечты молодости минули,
как зыбкий сон. Осталась действительность - жалкая, ограниченная
квадратной комнатой в чужом доме. Приходилось как-то приспосабливаться к
новой жизни, делать ее по возможности спокойной.
Поздняя их любовь казалась сильнее прежней, с которой они играли как с
огнем в благополучные времена. Супруги как бы снова переживали медовый
месяц, заботились друг о друге столь пылко и ревностно, предупреждая
малейшие желания, что им бы могли позавидовать иные молодожены.
Сразу после приезда Вавила начал подумывать о будущем. Возвращаться в Унду
и "тянуть лямку" рядовым рыбаком у него не было ни малейшего желания, хотя
он знал, что некоторые ундяне раньше ценили его хозяйственную хватку.
Твердо помнил он и то, что многие относились к нему с неприязнью и
завистью, и Вавила не смог бы жить в родном селе, чувствуя недоверие к
себе и косые, недоброжелательные взгляды.
- В Унду возврата нет. Причальный конец отрублен: и поплыла наша лодья без
весел, без паруса... - в глубоком сосредоточенном раздумье сказал он жене.
- А куда плыть? Где причалить?
- Насчет Унды, Вавилушка, решил правильно, - мягко сказала Меланья. -
Лучше жить и работать здесь, в Архангельске. Тут тебя меньше знают.
Старики поумирали, молодежь повыросла, люди сменились. Мало кто попрекнет
нас старым. Хоть и не преступники мы какие-нибудь, а все же в глазах
нынешних "товарищей" - бывшие собственники...
Вавила закивал: "Да, да!", взял ее за плечи, наклонился, щекоча бородой
щеку Меланьи.
- Теперь у меня только одна собственность бесценная: женушка дорогая. - И
опять стал размышлять вслух, шагая по комнате. - Тянет меня в море, но не
возьмут: доверия у них ко мне нету, хоть и освободился до срока. Стало
быть, надо устраиваться ближе к берегу: грузчиком в порт, шкипером на
баржу... Или хоть бы матросом на какой-нибудь буксиришко, из тех, что
плоты с лесом по Двине таскают.
- Грузчиком и не помышляй. Хоть ты еще силен, а здоровье надо беречь. На
баржу - другое дело. На буксирный пароход - тоже возможный вариант.
Перед самым Новым годом примчался поездом из Мурманска сын Венедикт, узнав
о приезде отца из письма. Вавила не мог удержаться от радостных слез, видя
что из маленького, щуплого мальчугана в его отсутствие вымахал высокий,
широкоплечий парень.
- Порадовал ты меня, Венюшка, - растроганно сказал отец. - Добрый моряк из
тебя получился. А я-то думал, что ты к этому вовсе неспособный. Прости
меня старого дурака.
Венедикт, переглянувшись с матерью, улыбнулся в ответ:
- Жизнь всему научит, батя. Теперь я вместо тебя плаваю. Долг семьи морю
отдаю.
Отец долго тискал сына в объятиях. Меланья смотрела на них и радовалась,
что теперь уж благополучие навсегда поселится в их семье.
Вавила сел за стол, погрустнел, задумался. Венедикта он не видел больше
десяти лет, и теперь ему мудрено было постигнуть и понять душу сына: чем
живет Венедикт. Сожалеет ли о том, что потеряно для семьи после революции?
Как относится к Советской власти да к новым порядкам? И он принялся
исподволь расспрашивать сына.
- Каково живется тебе, Веня? Думаешь ли заводить семью?