"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

так кто-то другой все равно должен кормить рыбаков. Такая, брат,
коммерция. Да-а...
Родька густо покраснел. Он не заметил, как появился Вавила. Дедко
стушевался и отошел к чанам. Ряхин наконец снял с плеча парня руку, грузно
опустился на чурбан, где только что сидел мастер, бросил зоркий взгляд на
Родьку.
- А у тебя ловко получается. Молодец! Люблю работящих, - похвалил он. - И
вот что я тебе скажу, Родя. Мы с тобой оба мужики. Только я постарше да
поопытней. Все, что имею, своим умом нажил. А смолоду так же начинал. Как
ты сказал - "горбил". Клепиком стругал, покрученником ходил... Хлебнул
горя. На Мурмане зуйком зимогорил. Все было. Парусники завел не сразу. А
новая власть нам торговать не запрещает. Без коммерческих людей и ей не
устоять. Вот в губернской газете пишут про нэп. Новая экономическая
политика, значит. И этот нэп не мешает мне иметь суда да везти сырье в
Архангельск. Иначе там кожевенный завод станет. Государству один убыток
будет.
В цех впорхнула Меланья в темно-синем платье с оборками в три яруса, в
бархатной на лисьем меху жакетке. Легкая на ногу, невысокая. Лицо тонкое,
белое, напомаженное. Для кого румянилась и напомаживалась - неведомо. Для
мужа разве? Так он этого не любит: морщится, видя, как Меланья "шпаклюет"
лицо перед зеркалом.
Перешагнув порог, она поднесла к лицу надушенный платочек.
- Вавила! - сказала тонким капризным голосом. - Иди, кушать собрано. И
пакет из города привезли.
Вавила нарочно помедлил, сохраняя степенность и мужское достоинство.
- Сейчас разговор завершу и явлюсь.
- Являйся скорее! - жена, словно белка, быстро юркнула в открытую дверь.
Отойдя на несколько шагов, расчихалась. - Ну и ароматы!.. - И засеменила
по утоптанной тропинке к дому.
Вавила поднялся с чурбана, одобрительно потрепал Родьку по плечу:
- Как сгонит лед, шхуна в Архангельск пойдет. Поведет Дорофей Киндяков.
Просись к нему зуйком. Скажи: я согласен. Понял?
- Понял, - кивнул паренек.
2
Дорофей Киндяков был старинным приятелем Елисея. Вместе хаживали они в
молодости на канинские реки за навагой, на прибрежный зверобойный
промысел. Вместе росли, учились в церковноприходской школе, потом
"молодцевали" и женились на задушевных подружках, однофамилицах Панькиных:
Елисей - на Парасковье, Дорофей - на Ефросинье.
На досуге Родион любил бывать в доме Киндяковых. Дорофей принимал парня
ласково и дружески, говорил серьезно, как, бывало, с Елисеем, будто и не
было меж ними разницы в годах. И жена его Ефросинья не отпускала Родьку
без угощения - обедом ли, ужином ли накормит, чаем с баранками напоит.
Дорофею было уже под сорок. Высокий, широкоплечий, с рыжеватинкой в
волосах и бороде, он слыл опытным мореходом и почти ежегодно плавал
шкипером на ряхинских судах. Характером был крут и упрям. Иной раз перечил
хозяину, но тот терпел, потому что в любом споре на поверку выходило: прав
кормщик.
Словно великую драгоценность, хранил Киндяков у себя в доме поморскую
лоцию - рукописную книгу в деревянном, обтянутом кожей переплете с медными