"Николай Владимирович Богданов. Вечера на укомовских столах (Комсомольские рассказы) " - читать интересную книгу автора

Попытались проскользнуть за нами и делегаты СММ, мы их на последнем
перегоне нагнали и до города подвезли. Кормясь подаянием, они пешью, как
побирушки, шли. Но не повезло им. При виде их монастырских подрясников вся
комиссия на дыбы:
- Вы что, поповское влияние желаете протащить? Не выйдет!
- Смилуйтесь, - канючили Саровские послушники, - ведь мы ж самые
разугнетенные пролетарии. Над вами уже буржуев нет, а над нами еще монахи
царствуют. Они наверху попоют-покадят да за трапезы, а мы внизу, в сырых
подвалах, киснем. Из ворохов медных денег, накиданных верующими в тарелки
и кружки, серебряные монеты выбираем от зари до зари! Погибаем! За лучшее
будущее бороться хотим!
- Борцы! Вот если бы вы прикатили на реквизированной игуменской
тройке, мы бы вас прямо в президиум... А так...
...Чем окончился наш первый уездный съезд, известно. И спорили мы до
хрипоты. И чай пили по вечерам до поту с Ванюшкиным медом. И за самоваром
мирились. В конце концов решили - вступить в Российский Коммунистический
Союз Молодежи, кратко наименованный РКСМ, и впредь зваться комсомольцами.
С такой резолюцией разъехались по домам делегаты, а еремшинцы еще и с
подарком.
Пока мы вопросы обговаривали, Савва Исаич не зевал. Узнав, что всем
делегатам полагается казенное довольствие, казначей променял всю скобянку
на мед, на масло. Где нужно, подсластил, где нужно, подмаслил, и с одного
реквизированного купеческого парохода так тихо увез динамо-машину для
выделки электричества, что елатомские обыватели только через три года
хватились.
Попытались машину вернуть, да не вышло. И то сказать: зачем оно им,
электричество, танцы да балы проводить? Елатьма - городок мещанский,
обывательский. Еремшинцам динамо нужнее: станки двигает, гвозди бьет,
подковы кует. Не бесполезно теперь бойкая еремшинская речка гремит,
вырабатывает энергию.


ПЕРВЫЙ ЗАЯЦ

- Эх, мальчик, - сказал встречный охотник, увидев меня с ружьем, - за
лихое дело взялся: пока первого зайчика убьешь, ты у отца корову
простреляешь - на порох и дробь разоришь.
Вот и не угадал, по всем статьям промазал. Отец у меня с германской
не вернулся, корову давно мать на базар свела, а ружье было снаряжено
совсем не по зайцам. Не до охоты мне было. По сиротству на все лето, с
весны до осени, нанимался я в подпаски, а в зиму служил рассыльным в
волостном Совете. Приходилось бегать с повестками по всем окрестным селам.
И чаще все напрямик, знакомыми пастушьими тропами. Как же тут без ружья,
того и гляди, нарвешься... Ведь со всех сторон только и слышишь: там
Антонов у коммунистов на груди звезды вырезал, здесь Антонов советских
служащих смертью казнил.
- А тебе, голяку, как куренку, кишки сапогами выдавят вот ужо! -
прошипела соседка, которой я вручил повестку в суд, как самогонщице.
Ничего я не ответил. Пришел домой, отыскал за печкой кусок свинца,
положенный еще отцом, и давай орудовать. Растопил его в чугунке, разлил по