"Николай Владимирович Богданов. Вечера на укомовских столах (Комсомольские рассказы) " - читать интересную книгу автора

дыркам в сырую глину, обкатал шершавые кругляки утюгом на сковородке,
набил их в патроны с полуторамедвежьим зарядом, взял на плечо отцовское
ружье, вдарил в цель и, уверившись, что могу попасть в дверь погреба прямо
с крыльца, лихо свистнул:
- Врешь, живьем не дамся, сам Антонова уложу!
Не знал я еще тогда, что это не сам он вокруг гуляет, а его
подручные. У каждого своя банда, и всяк называется нарочно Антоновым, чтоб
непонятней и страшней было.
Соседка недаром каркала: только лишь запахло весной и наступило
раннее половодье, как Антонов этот тут как тут. С полой водой из леса
вышел. И такое пошло раздолье, держи головы! Только и знаю, ношу по
приметным домам устные повестки, стучу в окно и выкликаю:
- Коммунисты, в волсовет! Активу дома не ночевать!
И тут же собираются коммунисты и Советской власти активисты и кто с
винтовкой, кто с наганом, с гранатой, а то и просто с дробовым ружьем идут
потемну на сборные пункты - в каменную школу, на кирпичный завод, либо в
волость - где назначено.
Поначалу я дома ночевал. И вот однажды прихожу и вижу: мать
маленькому Яшке и сестренке Парашке на шею крестики вешает на шнурочках...
А старшей сестре, красивой Надьке, которая меня вынянчила, щеки сажей
мажет.
Обернулась ко мне и просит:
- Ушел бы ты, сынок, от греха из дому.
Тут понял я: Антонов близко, бабы, они все раньше всех знают и
по-свойски от бандитов сохраняются.
Я ничего не ответил, засопел только и стал собираться. Верно ведь,
из-за одного человека зачем всем пропадать? Только оглянулся напоследок на
родные стены и вижу, как красивая Надька без спросу цап моего Ленина со
стены и дерет.
- Не смей! - заорал я. - Ветеринарова утирка!
Надька отшатнулась. Нехорошо обидел я свою няньку. Но за дело. Как-то
подсмотрел я, что она с ветеринаром целовалась. Этот лошадиный доктор все
норовил заехать на ночевку в наш бедный дом, когда бывал в волости. И все
глазел на мою красивую сестру, когда она подавала ему вынутое из сундука
утиральное полотенце. С тех пор невзлюбил я ветеринара да и зол был на
Надьку.
Чуть не плача, снял я со стены портрет Ильича, скатал в трубку и,
ничего больше не взяв из дома, с ружьем за плечом зашагал в волсовет.
А там уж полный сбор. Коммунисты, сочувствующие, мужики из комитета
бедноты все помещения забили. Теснота, многие явились с женами и детьми.
Завидел меня наш председатель Лука Самонин и засмеялся:
- Смотри-ка, наш молодой актив явился. Вишь, на миру и смерть красна!
Оглядел народ, почесал бороду:
- А ну, православные, валите в церковь, за каменную ограду, под
защиту дубовых стен и святых угодников!
Взошли мы в церковь. Лампадки, свечки зажгли. Расположились кто как.
Святые угодники на нас хмуро смотрят. А жена Луки села на приступках
алтаря, у царских врат, и ребятишкам варежки вяжет. А детишки ее на ковре
играют и в подворотню алтаря заглядывают.
Кто оружие проверяет, кто вздремнуть старается. А в общем, скучно