"Жан Бодрийяр. Эстетика утраты иллюзий" - читать интересную книгу автора

сфотографированными.
Вы думаете, что хотите сфотографировать ту или иную вещь для
собственного удовольствия, а на самом деле, это она хочет быть
сфотографированной, а вы - лишь фигура ее мизансцены, тайно движимая
саморекламным первертным энтузиазмом всего окружающего мира. В этом ирония
ситуации, я бы сказал патафизическая ирония ситуации. Вся метафизика, в
сущности, изгнана этим перевертыванием ситуации, где субъект не находится
более в истоке процесса, где он становится агентом или оператором
объективной иронии мира. Более не субъект представляет себе мир (I will be
your mirror!), но сам объект проецирует субъекта, тонко через технологии
вызывает его присутствие и его волновую форму.
Субъект больше не мастер игры, кажется, что роли перевернуты. Это
могущество объекта, который прокладывает себе путь через все игры симуляции
и симулякров, через искусственность, которую мы сами ему навязали. Это
ироничный реванш: объект становится посторонним аттрактором. И в этом
состоит предел эстетической авантюры, эстетического покорения субъектом мира
(но это также конец авантюры репрезентации). Поскольку объект как
посторонний аттрактор не является больше эстетическим объектом. Ощипанный
ото всех своих секретов, ото всяких иллюзий самой техникой, очищенный от
своего происхождения, будучи созданный по моделям, оторванный от всех
коннотаций смысла, ценности, вышедший из орбиты субъекта, равно как и из
определенного модуса, который составляет эстетическую дефиницию мира -
теперь он становится в каком-то смысле чистым объектом, возвращая себе нечто
от той силы и от той непосредственности, которыми он обладал до и после обще
эстетизации нашей культуры. Все эти артефакты, все эти искусственные объекты
и образы оказывают на нас воздействие фасцинативного излучения; симулякры
более не являются симулякрами, они возвращаются к качеству материальной
очевидности (к качеству фетиша, одновременно совершенно
деперсонализированного, десимволизированного, и однако, наделенного
максимальной интенсивностью, нагруженного прямым медиумическим качеством),
чем и является, в сущности, объект-фетиш без опосредующей эстетизации.
Возможно, что именно здесь наши объекты, наиболее стереотипные, наиболее
поверхностные вновь обретают силу экзорцизма, подобную ритуальным маскам.
Как маски абсорбируют в себе личность актеров, танцовщиков, зрителей и
провоцируют некое чудотворное (травматургическое?) головокружение, так и все
современные артефакты, по моему мнению, от рекламы до электроники, от
масс-медиа до виртуальности, все объекты, модели, сети имеют своей функцией
абсорбцию внимания и провокацию головокружения аудитории (т. е. нас,
субъектов, предполагаемых деятелей) гораздо в большей степени, нежели
собственно коммуникацию или информацию. Они одновременно обнаруживаюти и
изгоняют нечто, подобно экзорцистским и пароксистическим культам древних. We
shall be your favourite disappearing act!
Эти объекты становятся, таким образом, по ту сторону эстетической формы
формами волновой игры и головокружения, о которых говорил Кайо и которые
противоположны играм репрезентации, подражания и эстетики. Эти объекты, эти
современные симулякры прекрасно отражают то общество, в котором мы живем,
которое есть общество параксизма и экзорцизма, т. е. такое, где мы
абсорбируем вплоть до головокружения нашу собственную реальность, нашу
собственную идентичность, но где мы ищем отбросить ее с той же силой, с
какой сама реальность до головокружения абсорбирует свой собственный дубль и