"Глеб Бобров. Файзабад " - читать интересную книгу автора

Сели и мы. Посидели. Помолчали.
Я подцепил сумку с книгами и оказавшийся удивительно легким чемоданчик;
взводный набросил на плечо вещмешок. Двинулись к санчасти. Пошли напрямик.
Через расположение пятой роты. Под грибком - дневальный. Незнакомый,
порядком опустившийся молодой солдатик. Видимо, только-только прибывший в
полк. Молодой, а ситуацию оценил сразу. Глянул искоса, лениво зевнул, но
так, чтобы мы заметили, и, отвернувшись, облокотился на столб. Ну понятно,
это мы их, "молодых", никого не знаем, а они то, наоборот, - всех знают! Кто
ему Ильин? Уже никто! И Звонарев всего лишь лейтенантик чужой роты. Это я
понял сразу. Оценил, естественно. С-сучка! Посчитал ты быстро, гаденыш, но
не учел, что есть еще и другая власть!
Оторвавшись на несколько метров, я притормозил возле грибка, поставил
вещи на землю и дал секунду на то, чтобы дневальный успел как следует
оценить и мои стоптанные, надетые на задники кеды, и мою непокрытую голову.
И мой кожаный ремень, свисавший немного ниже последней пуговицы. Когда же
дневальный оценил, я, сопровождая слова многообещающим взглядом, прошипел в
побелевшее, вытянувшееся его лицо:
- Как стоишь... Душ-шара!
Подействовало моментально. Дневальный резво подобрался по стойке
"смирно", подтянул автомат и высоким, осипшим голосом, что было сил,
отчаянно заорал:
- Дежурный по роте, на выход!
Проходивший мимо него Ильин автоматически кинул на ходу: "Отставить" -
и как эхо, уже за спиной командиров, я тихим, но таким же выразительным
шепотом остановил дневального:
- Молча-ать...
Он подчинился, отбой не продублировал, и через пару минут на переднюю
линейку выполз заспанный дежурный по роте - сержант моего призыва Петенька
Лиходеев. Тут уж ничего не скажешь - не повезло молодому! Сержант сладко
зевнул, потянулся, посмотрел в спину удалявшимся офицерам и лениво протянул:
- М-м-м... Дембель у Цезаря?
- Угу. Объяснишь своему ублюдку, как стоять надо! - мрачно посоветовал
я.
А Петенька широко улыбнулся, скосил глаз на невольно сжавшегося духа и,
кивнув головой на чемодан, спросил: - Помочь?
Я отмахнулся и подался вслед за офицерами. Бывшего начальника штаба
второго батальона уже ждали; при нашем приближении двигатель стал набирать
обороты, и на многословные, слезливые прощания времени не оставалось. Да
никто и не рассчитывал на долгое прощание. Я залез в вертолет, поставил вещи
и выскочил наружу. Капитан Ильин пожал руку Звонареву, потом мне, быстро
поднялся на борт, встал в полный рост в проеме люка и вдруг, устремив взгляд
в сторону штаба полка отдал честь! Мы только что не вздрогнули. Вначале
замерли, потом как-то тоже подобрались, подтянулись. И я краем глаза успел
заметить, как у взводного еле заметно то ли дернулась, то ли просто сжалась
рука. Но честь он Ильину не отдал! Да и не мудрено - голый пустырь, одинокая
"восьмерка", двое одетых не по форме военных перед ней, и какая-то странная
выходка капитана...
Возвращались мы молча. По лицу взводного было видно, что сейчас его
лучше не трогать. Под грибком пятой роты стоял новый дневальный, а из
палатки доносились ленивые команды: "Ра-а-аз... Два-а-а..." Я злорадно