"Глеб Бобров. Файзабад " - читать интересную книгу автора

отметил: коль у нашего "дедушки" столь приторно-усталый, заунывный голос,
то, значит, все - всерьез и надолго. Ну вот - даже его проняло! Заходить не
стал.




x x x



Где-то через полгода, зимой, в колонне я выбрал время и откровенно
спросил у Звонарева:
- Слышь, командир... А ведь хотели тогда честь отдать? - и сразу понял,
что наступил на больную мозоль. Взводный сначала попытался сделать вид, что
не понял:
- Когда это - тогда?
- Цезарю - честь отдать!
- Ты в дозоре? - жестко, но не глядя на меня, спросил Звонарев.
- Да!
- Ну так вот и занимайся своим делом!
Случались минуты, когда Сереге лучше было не перечить. Сейчас именно и
была такая минута. Я развернулся и молча полез на броню.
Взводный прошелся из конца в конец колонны, взял из люка плащ-палатку,
бегло проверил посты и полез под БМП спать. Через полчаса встал - опять
проверил посты. Но больше спать не пошел, залез ко мне на башню и, угостив
"цивильной", минут пять просидел молча. А потом, без предисловия, вдруг
сказал:
- До сих пор себе простить не могу! - И опять замолчал. А через
несколько минут далеко отшвырнул окурок и на прощание обронил фразу, под
которой подписался бы и я:
- За таким мужиком - подсумки бы носил!





МОРПЕХ



В начале лета 1984 года на смену Масловскому в батальон прибыл угрюмый
звероподобный капитан. На утреннем разводе полкач, представляя его личному
составу, произнес:
- Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! Представляю вам
нового командира батальона, капитана Мищенко (фамилия изменена). Выражаю
надежду, что он продолжит славные традиции батальона и будет достойной
сменой подполковнику Масловскому.
Многоопытный личный состав на это лишь безрадостно вздохнул, кто-то
вполголоса язвительно буркнул: "Как же", - и по рядам впервые прошелестело