"Бертран Блие. Вальсирующие, или Похождения чудаков " - читать интересную книгу автора

промокли. Еще простудитесь... Набросьте-ка плащ моего друга... Где ты,
Пьеро?
Тот чихает.
- Что вы хотите? - спрашивает она.
- Ничего! Вам помочь.
- Почему?
- Просто так! Мы видели, как вы вышли, и подумали...
- Кто вы такие?
- Никто! Два друга! Всё!
- Оставьте меня...
Она садится на дорожную тумбу, поставив чемодан между ногами. В грязь.
И ни за что не хочет взять плащ Пьеро, отталкивает, даже не глядя на него. У
того огорченный вид.
- Оставьте меня в покое!.. - Она почти умоляла...
Наступила пауза. Промчался тяжеловоз. Она подняла голову и закричала:
"Ну разве трудно оставить меня в покое? Именно сегодня!" Ай! Как сейчас вижу
ее искривленный рот, обезображенное лицо, в нем куда больше отчаяния, чем
гнева. Что-то такое, что, как бы соединив все виды отчаяния и озлобления,
вырывается из-под земли, подобно гейзеру... Впервые в жизни я убедился, что
принадлежу к цивилизованной части общества...
- Сходи за машиной, - говорю Пьеро, который смотрит на меня с ужасом. -
И бегом!
Он убегает, натягивая на ходу плащ.
Я остался с ней один... Присел у ее ног, взял за руки. Она их отнимает.
Ладно... Стараюсь говорить с ней как можно мягче.
- Мадам, послушайте. Не надо нас бояться. Просто вам нельзя оставаться
с голыми руками, без плаща, без зонта под дождем... Мы вас отвезем... Куда
скажете.
- Не знаю...
- У вас есть деньги?
- Пятьдесят франков...
- Есть кому позвонить?
- Нет.
Она с отсутствующим видом смотрела на меня, словно пытаясь увидеть
что-то на моей спине. Я казался сам себе прозрачным. У нее были огромные
серо-зеленые с лазурным оттенком глаза, сейчас опущенные. Я словно
погружался в темную, неподвижную воду. Полный горечи рот казался тоже
опущенным. Все у нее было опущено. Ее лицо представляло собой результат
необратимого усыхания плоти, которая удерживалась на костях только сеткой
морщин. Седеющие пряди волос прилипли ко лбу. На лице было лишь несколько
непонятных пятен и какая-то синька на ресницах. А я как зачарованный
продолжал с ней разговаривать, импровизируя, мямля, упорно добиваясь того,
чтобы растопить безразличный ко всему айсберг.
- Я мог бы вам рассказать что угодно, - говорю. - Наболтать всякой
всячины. Скажем, о том, кто я есть, не знаю, скажем, что я журналист... Вот
именно! Что я веду расследование о положении в тюрьмах, что-то в таком
роде... Это нетрудно... Так нет, я не стану болтать зря! Я никто! Ровным
счетом никто!
- Тогда что вам нужно?
- Я уже сказал.