"Лоуренс Блок. Взломщики - народ без претензий ("Берни Роденбарр")" - читать интересную книгу автора

Я мысленно обозревал редкие ряды так называемых друзей. Двигатели
деревяшек, которых я обыгрывал в шахматы, картежники, обдиравшие меня в
покер, спортивные болельщики-фанаты, собутыльники. Удручающе
немногочисленный перечень молодых дам, с которыми едва поддерживал отношения
последнее время.
Погоди, погоди... Может, Родни Харт?
Точно, Родни Харт!
Это имя возникло из глубины сознания, как голова пловца после прыжка с
десятиметровой вышки. Приличного роста, худощавый, лицо с выпуклыми
надбровьями и длинноватым носом. Ноздри у Родни хищно раздувались, как
только ему начинала идти карта и на руках оказывалось нечто более стоящее,
чем две пары. Первый раз я встретил его года полтора назад в одной покерной
компании и с тех пор видал его не за карточным столом ровно два раза: один
раз мы столкнулись нос к носу в Гринвич-Виллидж, или попросту говоря -
Деревне, и посидели за парой банок пива, другой раз, когда он получил вторую
роль во внебродвейском спектакле (не выдержавшем и дюжины представлений), и
я зашел к нему за кулисы, чтобы произвести впечатление на некую молодую
леди. (Не получилось.)
Старик Родни Харт - вот кто!
Конечно, вы можете спросить, почему я все-таки остановился на Родни.
Отвечаю. Как мне случайно стало известно, он живет один - это во-первых.
Во-вторых - и это гораздо существеннее, - сейчас его не было в городе и не
будет еще пару месяцев. Как раз на прошлой неделе он объявил за картами, что
прощается с нами. Подписал контракт на гастрольную поездку - будет играть в
спектакле "Два, если морем"; труппа исколесит вдоль и поперек наши славные
Соединенные Штаты, неся бродвейское понимание культуры отсталым
провинциалам. Он даже поделился с нами бесплатной информацией, что не сдаст
свою квартиру на время отсутствия.
- Себе дороже, - заявил Родни. - Сколько лет в ней живу и все те же
девяносто в месяц выкладываю. Хозяин не повышает аренду, хотя давно мог бы
это сделать. Вы не поверите, любит нашего брата - актера. Сцена, кулисы,
грим для него - сплошной восторг... Нет, я и сотню отдам, лишь бы только
какой-нибудь сукин сын не вонял в моем туалете и не валялся в моей постели.
Ха-ха!..
Откуда ему было знать, что один сукин сын все-таки будет восседать на
его стульчаке и нежиться на его простынях, и этим сукиным сыном будет не кто
иной, как Бернард Роденбарр. Причем я даже не заплачу ему девяносто долларов
за такие удобства.
Все это замечательно, но я даже не знаю, где эта квартира. Я смутно
припоминал, что Родни живет где-то в Деревне. И то хорошо на данный момент,
когда я сижу в этой тачке. Шофер, ясное дело, запомнит такого чудака, очень
скоро газеты запестрят моим изображением, и, может быть, первый раз в своей
тоскливой и нерадостной жизни его озарит свыше.
- Притормози здесь, - сказал я.
- Здесь?
Мы были где-то на Седьмой авеню, в паре кварталов от площади Шеридан.
- Останавливай, - повторил я.
- Дело хозяйское, - пожал плечами таксист, пользуясь тем оборотом,
который, как мне всегда казалось, является архивежливой формой выражения
крайнего презрения.