"Георгий Петрович Блок. Московляне (Исторический роман) " - читать интересную книгу автораИ людей перебрала. А Ходота свои табуны угнал и уберег. После на его конях
орали и снопами расплачивались. Ходота - это был вятический князек, с которым Владимир Всеволодович в давние годы не раз бился, расчищая лесную прямоезжую дорогу в Залесье. - А ныне? - спросил Мономах. - Ныне народ поправился, - ответил Кучко: - опять лошади завелись. Как Ходота помер, сын его прислал на другой год отроков за снопами. Однако воротились ни с чем. - Что так? - Кто их ведает? Вятичи разве скажут! Осмелели, верно, с тех пор, что мы тут ездим. Набежал ветер. Горько и тепло пахнуло ржаным цветом и васильком. У самой дороги, на бугре, обросшем серебряной полынью, маячил уже потемневший от непогод, но еще свежий дубовый крест. Его поставили в память княжеского тиуна*, убитого здесь два года назад вятичами. _______________ * Т и у н ы - второстепенные должностные лица при князе, исполнявшие различные обязанности, чаще всего судейские. Кроме княжеских тиунов бывали также тиуны боярские и монастырские. С этого места развертывался новый простор. Было ясно видно, как межа ржаного поля извилисто поднимается вверх по ручью, потом от крутого поворота ручья идет уже прямиком к кресту, от креста - к коровьему прогону, огороженному двумя крепкими заборами из елового жердья с обвисшей кое-где корой, затем вдоль прогона - на кудрявую ольху, от ольхи - на вниз, к речке. В этом угловатом полевом обводе, раздвинувшем сплошные леса, было столько строгого русского величия, что у Мономаха снова всколыхнулось то же сладкое чувство кровного родства с этой землей, какое испытал сегодня, перед обеденным сном. Мягкий ком подступил к горлу, и глаза согрелись старческой слезой. Кучко показал рукой на окраину поля, где виднелись крыши какого-то села. А позади села, отступя от него, крутая сосновая грива, высоко выдаваясь над семьей других холмов, заслоняла собою часть бледной лесной дали. - Там он и кончился, - проговорил Кучко. - Кто? - Ходота. - Ты его тот раз живым не застал? - Нет. На похороны угодил. Нагляделся тогда всласть на их непотребство. После того дня два кусок в глотку не лез... - Грязно живут, что ли, вятичи-то? - Не то чтоб грязно, а не по-нашему. Душу воротит от их житья. Добро бы чужие были - половцы ли, печенеги ли, булгары, - а то свои! Говорят по-нашему и с лица словно бы наши, а обычай хуже звериного. В голосе Кучка послышалось такое волнение, что Мономах опять кинул в его сторону внимательный взгляд. "Напрасно, пожалуй, я об нем давеча плохое помыслил. Что ему вятичи? А он вишь как разгорячился". - Еще когда Ходота живой был, - продолжал Кучко, - меня из Суздаля к |
|
|