"Джеймс Блейлок. Бумажный грааль " - читать интересную книгу автора

которого гнулись под тяжестью плодов. Под рисунком была надпись: "Натурально
и полезно для здоровья".
- Все чудесатее и чудесатее, - сказал Говард вслух. Потом собрался с
духом и, поднеся бутылку к губам, попробовал вино. Скривившись, он снова
поставил бутылку у двери, во рту остался кислый привкус сорняков и неспелых
ягод. Очевидно, еще одна шуточка Джиммерса. Никакое это не вино; такой
жидкостью только дно сковородок натирать.
Он пошел в ванную напиться воды из-под крана. Потом сел в старинное
кресло, чтобы все обдумать. Даже тогда он почти еще верил, что дверь
распахнется и Джиммерс его выпустит. Его планы рушились с ошеломляющей
быстротой, уступая место странно тревожным совпадениям, недоразумениям и
намекам из снов, и он чувствовал себя, как рыба, которая плыла себе по
темной реке и только-только с удивлением заметила, как вокруг нее медленно
стягивается сеть. Подыскивая объяснение поведению мистера Джиммерса, он
вдруг вспомнил океанский "фольксваген" и каким маниакальным он ему
показался. Вместе со всем прочим - витражом, наклейкой на винной бутылке,
вездесущим "студебекером", кражей вещей из бардачка - "фолькс" как будто
подтверждал, что северное побережье - это мир, сокрытый непогодой, изоляцией
и туманом и существующий по собственным законам. Сама мысль об этом выбивала
из колеи.
Лет десять назад на побережье было немало страшных культов:
поговаривали про насаженные на столбики заграждений отрезанные головы, про
исчезнувших бесследно автостопщиков, про кровавые ритуалы на заброшенных
пляжах. Он нервозно подумал, что сталось с паствой этих культов, нашли ли
они работу и трудятся теперь на лесопилках или остались где были, затаились
в глубине леса.
И кто все-таки обчистил его бардачок? Как назвал их Джиммерс? Клейщики?
Это еще кто такие, черт побери? И если уж на то пошло, кто такой мистер
Джиммерс? Может статься, верховный жрец какой-нибудь замшелой религии. Нет,
подумал Говард. Это маловероятно. Он, кажется, прочно тут осел - книги,
телескоп и все прочее. Он тут уже давно живет, а старый Грэхем не стал бы
мириться ни с какими сумасбродствами своих жильцов.
Говард не мог вспомнить, поднимался ли на чердак, когда останавливался
в этом доме пятнадцать лет назад. Может, мистер Джиммерс уже тогда здесь
жил, окопался наверху, выискивал свое неправдоподобное созвездие. Помимо них
с Сильвией, тут были тогда и другие жильцы. Он ясно помнил травника, очень
гордившегося своей профессией, и художника из Лос-Анджелеса, рисовавшего
андеграундные комиксы - того самого Горноласку, за которого много позже
Сильвия едва не вышла замуж.
Этот малый уже тогда, до того, как он сблизился с Сильвией, ему не
нравился, так, во всяком случае, Говард себе говорил. Горноласка был
дилетантом в худшем смысле слова, но вид у него был в высшей степени
артистический. В те времена он носил одну черную перчатку и именовал себя
другим, вымышленным именем. Как же, черт побери, оно было? Что-то идиотское.
Ах да, Морк. Морк Фоморский. Комиксы Черной Руки. Приключения королей ночи.
Он был норвежцем, высоким и светловолосым - арийцем до мозга костей.Кроме
него и травника, была еще толпа прибрежных хиппи обычного разбора, которые
временами работали у Грэхема, то появлялись, то вдруг снова исчезали среди
холмов вдоль Первого шоссе. Постой-ка, разве не была у одного оклеенная
чем-то машина? Говард порылся в памяти. Детали часовых механизмов. Вот