"Дженнифер Блейк. Южная страсть " - читать интересную книгу автора

как в тот момент, когда Шип обнял ее. Никогда еще ее так не целовали, так
настойчиво и в то же время так сладостно. Это переживание она была бы не
прочь повторить.
В действительности, если не считать целомудренных поцелуев в лоб ее
отца, когда она была маленькой, ее целовал только один мужчина - ее жених,
Чарльз Смоллвуд. Несколько раз он обнимал ее в укромных уголках и даже
однажды весной возил за город, правда, дальше этого мысли его не шли. Его
ласки никогда не были особенно приятными. Его губы были твердыми и сжатыми,
а возбуждение так велико, что поцелуи приносили боль и оставляли чувство
подавленности и протеста...
Летти резко повернулась на подушке и закрыла рукой глаза. Чарльз был
мертв, убит при Манассасе. Ее брат, Генри, тоже был мертв, мертв и похоронен
здесь, на Юге, куда он отправился как офицер войск Севера проводить в жизнь
политику Реконструкции. Мысль, что ее женственность могла быть взволнована
человеком, который прострелил Генри голову, когда тот нагнулся, чтобы
напиться из ручья, наполнила ее болью и стыдом. Она, однако, никогда не
лгала самой себе и не стала бы отрицать, что испытала некое порочное
желание. Если бы у нее были такие чувства, когда ее целовал Чарльз, она бы,
наверное, не устояла перед его мольбами выйти за него замуж до ухода на
войну, могла бы покориться безумной потребности в физической близости, на
которой он настаивал.
Напротив, она была холодна и благоразумна. Когда он терял самообладание
и рыдал, умоляя ее о взаимности, она напускала на себя высокомерие, надевала
маску возвышенного целомудрия. Сейчас она морщилась, когда вспоминала об
этом. Такая холодность ей удавалась, потому что ее мало волновали
прикосновения жениха. Странно, но сейчас она и понять не могла, почему
все-таки согласилась выйти за него замуж. Может быть, потому, что ей было
семнадцать лет, а Чарльз выглядел таким солидным в военной форме, и все ее
друзья собирались праздновать помолвку или свадьбу.
Занавески у окна колыхнулись, и она повернула голову на это легкое
движение. Шип. Ей трудно было поверить, что он приходил сюда, в ее комнату.
Все случилось так, будто она все это придумала, вызвала его образ из-за
жгучей потребности в справедливой каре убийцы ее брата. Она попыталась
думать о том, как он выглядел, но не могла представить себе ничего
реального. Он был невысокого роста, с усами. Ей казалось, что он
темноволосый, но свет в комнате был таким тусклым, что у нее не было в этом
уверенности. Что ей запомнилось больше всего, так это бесшумность его
движений, сила, молниеносная реакция и ощущение его тела, сухого и твердого,
как выдержанная на солнце кожа.
По крайней мере, она знала, что не ошиблась, приехав сюда, в это место.
Если бы она верила в судьбу, то подумала, что именно судьба привела ее в
Сплендору, к тетушке Эм.
Тетушка Эм была замечательная, такая добрая и заботливая. Она не
вписывалась в представление Летти о даме с Юга, изнеженной и оберегаемой
особе, привыкшей к исполнению всех ее капризов, отгороженной от житейских
проблем. Той жизни, в которой существовали такие женщины, уже нет. Она ушла
в прошлое девять лет назад, когда началась война. Так много мужчин погибло.
Она ехала через южные штаты, и в каждом городе на ее пути ей казалось, что
почти все женщины там одеты в черное. Должно быть, среди них было много
таких, кто, как тетушка Эм, учился жить новой жизнью, стремясь наилучшим