"Элджернон Блэкввуд. Ивы (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

Рядом, под рукой, лежала куча хвороста, ветер утих, работа меня не
утомляла. Товарищ мой лениво глядел на все это, чистил трубку, давал
ненужные советы - что же делать человеку, когда он не дежурит. Утром и
днем он был тих, спокоен, чинил нашу лодку, укреплял палатку. Мы больше не
говорили о неприятном.
Рагу начинало кипеть, когда я услышал, что он зовет меня с берега. Я
и не заметил, как он ушел; а сейчас побежал к нему.
- Иди-ка сюда, - говорил он, держа ладонь у самого уха. - Послушай и
посуди, что тут такое. И, глядя на меня с любопытством, прибавил:
- Теперь слышишь?
Мы стояли и слушали. Сперва я различал только гулкий голос воды и
шипение пены. Ивы застыли и затихли. Потом до меня стал доноситься слабый
звук, странный звук, вроде далекого гонга. Казалось, он плывет к нам во
тьме от дальних ив, через топи. Прерывистый - но не колокол и не гудок
парохода. Я ни с чем не сравню его, кроме огромного гонга, звенящего
где-то в небе, непрестанно повторяя приглушенную и гулкую ноту, мелодичную
и сладостную. Сердце у меня забилось.
- Я весь день это слышу, - сказал мой спутник.
- Когда ты спал, звенело повсюду, по всему острову. Я искал и гадал,
но никак не мог найти, откуда эти звуки. То они были наверху, то внизу,
под водой. А раза два звенело внутри, во мне самом, понимаешь... не
снаружи, а словно бы в другом измерении.
Я слишком растерялся. Мне все не удавалось отождествить эти звуки с
чем бы то ни было знакомым. Они ускользали, приближались, терялись
вдалеке. Я не назвал бы их мрачными, скорее они мне нравились, но должен
признать, что они чем-то удручали, и я был бы рад, если бы их не слышал.
- Ветер воет в песчаных воронках, - сказал я, чтобы как-то все
объяснить, - а может, кусты шумят после бури.
- Они идут с болота, - отвечал мой друг, пренебрегая моими словами. -
Они идут отовсюду. Вроде бы из кустов...
- Ветер утих, - возразил я. - Ивы не могут шуметь, правда?
Ответ меня испугал - и потому, что я именно его боялся, и потому, что
я знал чутьем: так и есть.
- Мы потому и слышим их, что ветер утих, - сказал он. - По-моему, это
плачет...
Я отпрянул к костру: судя по запаху, стряпня моя была в опасности.
- Иди сюда, нарежь еще хлеба, - позвал я друга, бодро помешивая
варево. Трапезы сохраняли нам душевное здоровье.
Он медленно подошел к дереву, снял мешок, заглянул в его потаенные
глубины и вывалил все, что там было, на полотнище брезента.
- Тут ничего нет! - заорал он, держась за бока.
- Да хлеба! - повторил я.
- Нет. Нет здесь хлеба. Забрали! Уронив поварешку, я кинулся к
брезенту. На нем лежало все, что было в мешке, но хлеба я не увидел. Страх
всею тяжестью упал на меня, я покачнулся - и расхохотался. Что же еще
оставалось делать? Услышав свой смех, я понял, почему смеется мой спутник
- от отчаяния. Замолчали мы тоже внезапно, оба одновременно.
- Какой же я дурак! - крикнул я, все еще не сдаваясь. - Нет, это
непростительно! Я совершенно забыл купить в Пресбурге хлеба. Эта женщина
все болтала, и я, наверное, оставил на прилавке...