"Элджернон Блэкввуд. Ивы (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

лодку; желтые весла (их было два, тут я уверен); мешок с провизией,
запасной фонарь (они висели на дереве); и наконец - повсюду, везде, сплошь
- трепетные ивы. Птица вскричала поутру, дикие утки длинной цепью шумно
летели вдаль в предутренних сумерках. Сухой и колкий песок вился на ветру
у моих босых ступней.
Я обошел палатку, заглянул в кусты, поглядел на другой берег, и
глубокая, смутная печаль снова накатила на меня.
Я огляделся кругом и едва не вскрикнул. Прежние страхи показались мне
просто глупыми.
Все было не таким, как прежде. Кусты! Они оказались намного ближе к
палатке. То есть совсем близко, вплотную.
Беззвучно подползая по песку, неслышно, неспешно и мягко, ивы
достигли за ночь нашего жилища. Ветер ли гнал их, сами ли они ползли? Я
вспомнил мелкий перестук, тяжесть на палатке, тяжесть на сердце, из-за
которой проснулся, и едва устоял на ветру, на зыбком песке, словно дерево
в бурю.
Спутник мой, судя по всему, крепко спал, и это меня обрадовало. Когда
займется день, я смогу убедить себя, что все это - наваждение, ночные
выдумки, плоды возбужденной фантазии.
Ничто не побеспокоило меня, и я заснул почти сразу, бесконечно
измотанный, но не утративший страха, что почувствую на сердце мерзкую
тяжесть.

4

Солнце стояло высоко, когда мой спутник пробудил меня от тяжкого сна
и сообщил, что каша готова, пора купаться. В палатку сочился приятный
запах поджаренного бекона.
- Река все поднимается, - сказал мой друг, - многие островки исчезли.
Да и наш куда меньше.
- Дрова еще есть? - сонно спросил я.
- И дрова, и остров кончатся "завтра, одновременно, - засмеялся он. -
До тех пор хватит.
Я нырнул в воду с самой стрелки острова, который и впрямь уменьшился
за ночь. Купание взбодрило меня, былые страхи вымылись, испарились. Солнце
сверкало, я не видел ни единого облачка, но ветер не утихал.
Вдруг я понял слова моего друга. Он решил остаться, он не спешит! "До
тех пор хватит...", до утра, значит. Другими словами, мы пробудем на
острове еще одну ночь. Я удивился. Вчера он говорил иначе. Почему же он
передумал, что случилось?
Пока мы завтракали, от берега отрывало целые куски. Со вчерашнего
вечера мой спутник как-то странно изменился: то ли он волновался, то ли
смущался, то ли что-то подозревал. Сейчас я просто не знаю, как это
описать, некогда, тревожась, я знал одно: он испуган!
Съел он очень мало, почти не курил. Разложив рядом карту, изучил
отметки на ней.
- Лучше бы нам поскорее уйти, - сказал я и с неприятным удивлением
услышал:
- Лучше-то лучше, если пустят.
- Кто? - как можно бесстрастней спросил я. - Стихии?