"Дмитрий Бирюков. Чувство отвоеванной свободы (Библиотека 'Огонек' 1990) " - читать интересную книгу автора

поскольку мое имя помнили и американцы хотели со мной познакомиться. Не
обошлось, конечно, без приключений. Заложив часы, я нанял автомобиль, на
котором благополучно заблудился и уехал в другой штат. Пришлось гнать всю
дорогу, чтобы, не опоздать на выступление. Можете себе представить, в каком
состоянии я вышел на сцену. Не знаю, как я играл, но под конец выступления
зрители встали.
- Кто организовал вставание?
- Не знаю, но это очень приятно. Хочется еще лучше сыграть.
- Вы давали интервью газетам?
- Нет, ни одного.
- Но ведь газеты продолжали о вас писать?
- Газеты достаточно быстро успокоились, потому что я сразу же опроверг
их высказывания. Правда, никто не хотел идти на попятную, и появились
следующие сообщения: несмотря на то что Гаврилову разрешено остаться в
Англии, это все равно прелюдия к политическому убежищу.
После выступления в Нью-Йорке я улетел в Сан-Франциско и только там
узнал, что собрал хорошие рецензии. После Сан-Франциско мы вернулись в
Лондон. Ната-ше надо было ехать в Москву. К тому времени я присмотрел
квартирку, подписал контракт с фирмой ЕМИ и начал вникать в тонкости
бизнеса. Вы не поверите, но я чувствовал себя другим человеком. Даже
приступы прекратились. Последний раз тряхнуло в США. Не знаю даже, как
передать мое ощущение. Наверное, это было чувство отвоеванной свободы.

38

Наташа улетела в Москву. Я начал ремонт квартиры. После того как у
меня был опыт в строительстве дома, это было довольно легко.
- Вы что, умеете строгать, пилить, стены красить?
- Это не проблема.
- А шкафы построить?
- Ну, это элементарно Сварка намного труднее. Особенно, чтобы
пузыриков не было. Самое трудное - варить нержавейку. Я, когда бойлерную
делал, намучился Не удивляйтесь, среди музыкантов очень много рукастых
людей. Ростропович мог тоже все. Кстати, дворники на автомобиле придумал
Гофман - великий пианист. Наше племя далеко не белоручки.
Я с упоением делал ремонт. Наташа должна была приехать через десять
дней, на мой день рождения. Звоню в Москву в очередной раз и слышу, что-то
не то. Наташа говорит, что все нормально, но в то же время сообщает, что
приехать вовремя не может. Оказалось, ее держали в качестве заложницы,
напугав, что если она хоть одно слово скажет, то будет хуже. До сих пор не
могу понять, зачем им это было нужно. Создавалось такое впечатление, что
система продолжала делать все, чтобы вырвать из меня какое-то антисоветское
заявление. Противоборство продолжалось бесконечно. Причем, я думаю, на очень
низком уровне и просто ради перестраховки. Снова начались переговоры. На
этот раз вмешался ее отец. В конце концов Наташу выпустили, связав жесткими
обещаниями приехать через строго определенное время.
Но дата была просто невыполнима. Конечно, она нервничала. А тут еще
я получил приглашение из Израиля, и она перепугалась до смерти. Но я мечтал
увидеть Израиль. Во-первых, там прекрасные оркестры, а-во-вторых, там
хорошая публика.