"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

Доктор бинтует голени мокрыми бинтами, ассистент обмазывает все это гипсом.
Ждут, пока гипс схватится, затем отправляют меня в постель.
Это сколоченные из досок двухэтажные лежаки, на каждом "этаже" по три
человека. Тесно так, что средний лежит головой в ногах между двумя крайними.
Провожу в этом отделении целый месяц. Два раза в день под гипсовую повязку
заливается сверху кипяченая вода. Ассистент Бреви показал мне, как это надо
делать, и строго следит за исполнением. Иногда приходит доктор Регинато,
стучит молоточком по гипсу, заглядывает туда сверху, принюхивается и
ободряет меня: раны мои, мол, скоро заживут. Он применяет этот метод с
гипсовой повязкой почти при всех ранениях. Голь и здесь на выдумки хитра;
ведь у них нет даже обезболивающих.
Вчера доктор Регинато сказал, что сегодня мне должны снимать гипс.
Пришел Бреви со здоровенными ножницами, чтобы резать повязку. Неужели
разрежет? Я уже видел, как это было с другими. Благодаря ежедневному
смачиванию изнутри гипс ведь должен размягчиться. Так и есть, гипс долой - и
вокруг распространяется отвратительный запах; изнутри он весь в чем-то
немыслимом - гной, грязь... Доктор Регинато обтирает мне ноги промасленной
салфеткой, и становится видна розовая кожа, чудо явилось - раны закрылись!
Боль как ветром сдуло, отеков нет, я словно заново родился! Как мне
благодарить доктора Регинато? Наверное, он читает мои мысли. "Я очень
доволен, это ведь помогает не всегда, тогда остается одно - ампутация. А ты
такой молодой, вот посмотришь - пройдет несколько дней, и забудешь о ранах".
Уже два дня, как я без гипса на ногах, и одежду мне отдали, а то были
только бязевая нижняя рубашка и кальсоны. А доктор Регинато полагает, что
госпиталь мне еще не повредит, и живо производит меня в помощники санитара.
Он узнал, что мне только 17 лет, и теперь по-отечески заботится обо мне. Мне
выдали одежду санитара, я прикреплен к санитару-немцу Гейнцу. Санитары и их
помощники спят в помещениях для больных на отдельных лежаках, за занавеской.
На каждого санитара приходится три-четыре таких "комнаты", это 35-40 больных
и раненых.
Работают врачами в этом госпитале и двое немецких военнопленных.
Оказывают помощь и лечат почти без лекарств. Я теперь знаю, что такое
кровопускание, которое часто применяют из-за отсутствия медикаментов, и как
правильно ставить банки. Дел по горло с утра до ночи. Я рад, что могу чем-то
помочь другим пленным, даже когда медицина уже бессильна. Здесь тоже смерть
всегда стоит у нас за спиной, и теперь уже я остаюсь с умирающим до самого
конца. Быстро взрослеешь, когда такое вокруг, может быть, даже слишком
быстро. Ведь мне еще только семнадцать.
Сильное переживание сегодня, для меня по крайней мере. Санитар Гейнц
спрашивает, не хочу ли я помочь при подготовке умерших пленных к вскрытию.
Опять соблазн - ведь за это дадут лишнюю порцию! Я еще ведь даже не знаю
толком, что это такое - вскрытие. Гейнц меня живо просвещает. Каждого
умершего вскрывают в учебных целях; начинающие врачи учатся так определять
причину смерти и могут лучше изучить внутренние органы. А наша задача -
вскрыть грудную клетку, а после всех процедур снова зашить. Странное
ощущение У меня в желудке, когда санитар в первый раз учит меня рассекать
труп. Я не боюсь, только чувствую оцепенение; но ведь сколько раз за эти
месяцы я уже видел смерть. И когда первый труп зашит, то следующий - это уже
почти рутина.
Раз в неделю к нам приходят на вскрытие медики. Для них готовят 8-10