"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

сто двадцать пять процентов!
А это значит, что завтра - не шестьсот, а восемьсот грамм хлеба.


ФОНАРИ НА КРЕЩАТИКЕ

Еще с вечера нас распределяют по бригадам заново. Будем работать на
главной улице, на Крещатике. Дома по обе ее стороны были взорваны, теперь их
восстанавливают, и широкая улица должна стать такой же красивой, как была до
войны. Здесь трудятся тысячи рабочих, среди них, как всегда, много женщин.
Одна за другой подходят грузовые автомашины, они подвозят материалы. На
одной из них мы отправляемся за город, на завод, где делают трубы, это часа
полтора пути. Трубы нужны для установки уличных фонарей.
В первый раз мы едем без охраны! Кроме водителя, с нами только один
русский, он без оружия едет в кабине с шофером. Новое приятное ощущение -
свободы, хотя и неполной. А с перевозкой труб плохо. Их нечем крепить в
кузове, и нам приходится то и дело останавливаться, чтобы груз не сполз на
дорогу. Но к следующему рейсу нам удается добыть с соседней стройки обрезки
брусьев, топор и гвозди. Мастерим подкладки с вырезами и надежно крепим в
них трубы. Сопровождающий нам старательно помогает. Он доволен: "Otschen
charascho! Sawtra budet Machorka!"
Назавтра мы должны устанавливать эти трубы - это будут мачты уличных
фонарей. Для них уже забетонированы основания, наружу торчат короткие
трубы-опоры. И сразу становится ясно, что дело плохо: у опор такой же
диаметр, как у привезенных нами труб, вставить одно в другое невозможно...
Что же делать? Natschalniki долго спорят, а я пытаюсь объяснить нашему
сопровождающему, что на фабрике, где я работал раньше, видел трубы меньшего
диаметра. Если они подойдут, можно сделать переходники, вставить их в опоры,
приварить к ним и уже поверх "надевать" трубу-мачту. Русских слов мне не
хватает, я рисую "чертеж" на песке. И с этой информацией он вмешивается в
дискуссию начальников.
Там все поняли. Не проходит и минуты, как на том же грузовике мы едем
на фабрику, где я рисовал плакаты. Машину, да еще с пленными, разумеется, не
пускают; долгие споры с охраной, наш Natschalnik звонит по телефону, и после
этого появляется директор фабрики. Меня он тут же узнал и даже хотел забрать
к себе. А нужных нам коротких кусков труб у него сегодня нет, но с нашим
начальником они быстро договариваются - на днях их можно будет получить. И
мы возвращаемся на Крещатик, где нас уже ждут: пленные должны идти с работы
в лагерь все вместе.
Наш лагерь - это большой дом; пленные живут в больших комнатах,
расположенных вдоль широкого коридора. Размеры комнат приблизительно семь на
десять метров, вдоль стен - трехэтажные деревянные лежаки, нары. На торцевой
стене два больших окна с широкими мраморными подоконниками, под ними батареи
отопления. К потолку подвешены электрические лампы, их не выключают и ночью,
и в помещениях светло как днем.
Русские придают огромное значение борьбе со вшами, разносящими тиф и
желтуху. И поэтому чуть не каждую неделю мы должны проходить дезинфекцию,
хотя вшей у нас теперь, можно сказать, нет. Разве что найдется у кого
случайно, значит - поймал не в лагере. Но тут начинается! Строго проверяют
всех поголовно, в дезинфекцию гонят не только завшивевшего, а всю комнату,