"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

приказом: нашему караулу сниматься и отступать. Отступать - куда?
"Ясное дело, - комментирует Ганди. - Домой, куда же еще!"
А что еще нам остается - без боеприпасов и почти без еды? Мы уходим в
блиндаж, каждый получает карабин, восемнадцать патронов и "панцерфауст".
Ага, значит, все-таки не домой. На фронт, защищать родину! А Ганди словно
читает мои мысли.
"Давай-ка, Вильгельм! - так он зовет меня только в самых особенных
случаях. - Собирай манатки. На плечо, и шагом марш, вперед!"
Пока мы с Ганди дежурили на постах, наши товарищи уже поснимали замки с
орудий, разбили или закопали важные части, разбили дальномер. Все суетятся,
мне с трудом удается собрать пожитки.
Уходим ночью, навстречу неизвестности; снег местами по колено, и я
замечаю, что отряд наш редеет. Я был старшим команды из сорока двух ребят,
когда нас отправляли из учебного лагеря в зенитную артиллерию; из них
осталось двенадцать, а где же остальные? Они что, все бросили, ушли
самовольно? Многие из них родом из Нижней и Верхней Силезии, так что им
отсюда недалеко и домой... Мы подходим к лесу, находим тропинку, шагаем
дальше, и Ганди заводит речь:
"Слышь, Вилли, почему бы и нам не смыться? У меня дед с бабкой в
Бескидах, живут высоко в горах, никакая свинья нас там не найдет, а дойти
туда - за три-четыре дня запросто". - "Еще чего, - ворчу я. - Смотаться? Ты
что, спятил?" Но меня тоже уже берут сомнения. Это же сумасшествие, думаю я,
вспоминая, сколько танков мы видели в разведке на Одере. Что против них
остатки нашей батареи?
Мы с Ганди уже совсем одни. Остальных поглотил густой лес. Чего
мучиться с тяжеленным карабином и что там еще подвешено к ремням, да еще
"панцерфауст" на горбу! Мы садимся на упавшее дерево. Мы что, последние из
нашей батареи, или мы заблудились? Где-то неподалеку слышен треск сломанной
ветки, значит, мы не совсем одни, но в темноте не видно ни души. Я вспоминаю
слова, сказанные моей мамой, когда я уезжал в последний раз после отпуска.
"Береги себя, мой мальчик, пусть ничего не случится! Я каждый вечер
молю Бога, чтобы Он защитил тебя, чтобы ты вернулся домой..."
А что обещал нам в новогоднем обращении фюрер? Чудо-оружие, немецкий
народ поднимается как один человек, Бог с нами, и мы защитим Европу от
нашествия большевистских орд, этих ублюдков!
"Послушай, Вильгельм, - это опять Ганди, - ты представь себе, как Иваны
обозлятся, когда увидят утром, что мы их надули - ни единого Фрица кругом...
А уж как доберутся до спиртного, что там осталось... Недели две им не до нас
будет!"
Вот такой он, Ганди. Никогда не вешает голову, всегда в хорошем
настроении, почти всегда, не теряет ни мужества, ни юмора. И сейчас тоже.
Подошли еще несколько наших. Они было заблудились в лесу, услышали нас
и пошли на голос. Вместе идем через лес еще часа два, уже не так темно,
ориентироваться легче. Выходим на опушку, за ней - дорога. А кругом
заснеженные поля, только кое-где вдали виднеется амбар или дом. Становится
светло, теперь мы с дороги не собьемся. Нас теперь уже человек 15 или 16.
Доходим до первой деревни, на околице - немецкие солдаты, наверное, у них
приказ собирать отставших и направлять в часть. А карабины и
"панцерфаусты" - только у нас с Ганди.
Подходим ближе, и я не верю своим глазам. Это же наш обер-лейтенант,