"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

были крупными, объемными и в движении, раскрашенные такими стойкими
красками, которые, в отличие от солдатиков из обычных наборов, держались
целую вечность. Там был и матрос в черном бушлате и бескозырке, везущий за
собой пулемет, и комиссар, размахивающий наганом, и чапаевец с саблей -
вылитый Петька, и Анка тоже имелась, правда, пулемета при ней не было, она
была в солдатской шинели и шла размашистым шагом, перекинув через плечо
ремень санитарной сумки. А может, не Анка имелась в виду, а девушка из
песни Светлова: "И девушка наша в солдатской шинели Горячей Каховкой
идет..." Не знаю. А всех не перечислишь - набор, повторяю, был очень
большой, фантастически яркий и красивый. Его выпустили именно к юбилею, в
ограниченном количестве, которое быстро раскупили, и, как говорится, кто не
успел, тот опоздал, потому что больше его уже не производили. Мои родители
успели - и положили мне его под новогоднюю елку. Так что и мне было, чем
гордиться.
Что до Юрки, то он привез из Польши солдатиков польского,
гэдээровского и, по-моему, даже гонконгского производства - солдатиков,
которые нас потрясли. Они были сделаны из мягкой, упругой почти как резина,
пластмассы, кое-кто был цельным, а кое-кто составным, на штырьках, и у них
вращались туловище, голова, руки, ноги... Там были и ковбои, и индейцы, и
средневековые рыцари, и мушкетеры в развевающихся плащах, и английская
гвардия в красных мундирах и черных мохнатых шапках. И, разумеется,
современные войска, и польская конница - та, что в свое время пошла на
нацистские танки с саблями наголо... У ковбоев в крохотных кобурах лежали
крохотные револьверы, которые можно было вынимать и вставлять им в руки,
так же, как можно было вынимать из рук и вставлять как-то иначе индейские
копья, мушкетерские шпаги, ружья со штыками. А ко всему этому, у Юрки были
индейские пироги, сборный форт первых поселенцев, бастионы... Да, такого мы
ещё не видели.
Может быть, я опять отвлекся, но я хочу, чтобы вы полнее представляли
жизнь, которая была тогда, что для нас было внове, что нас восхищало... Без
этого, наверно, вам трудно будет понять и кое-что другое, имеющее
непосредственное отношение к приключившейся истории.
- Вообще-то, - проговорил я, - я мог бы сейчас позвонить Мадлене
Людвиговне и просто спросить имя летчика. Ведь телефон у меня есть.
- Раз уж сразу не спросил, то чего сейчас выяснять? - сказал Юрка. -
Совсем глупо получится. Кроме того, если мы сейчас найдем его сами, то
заодно и прочтем, чем он знаменит. Представляешь, завтра или когда там ты
опять заглянешь к этой Мадлене Людвиговне и так небрежненько обронишь: "В
прошлый раз во мне заклинило, а потом я вспомнил, только на лестницу вышел
- это ж такой-то и такой-то, и совершил он такие-то и такие-то подвиги!" А
то если ты и в следующий раз его не узнаешь и будешь спрашивать, кто это
такой - ты в её глазах полной деревней начнешь выглядеть!
С этим я согласился, и мы, быстро собравшись, отправились к Димке.
- Ты куда? - окликнула мама из кухни.
- Мы к Димке быстро прогуляемся, и все! - ответил я.
- Смотри, чтобы действительно быстро, - предупредила мама. - Ведь
время уже к восьми, а тебе не позже десяти надо быть в постели, ведь завтра
в школу.
- Да, конечно! - отозвался я, выскакивая за дверь вслед за моими
друзьями.