"Дмитрий Биленкин. Лицо в толпе (Авт.сб. "Лицо в толпе")" - читать интересную книгу автора

в то утро, к счастью, было немного, иначе я бы проглядел незнакомца.
Наверняка проглядел, ибо в нем не было ничего такого, что выделяло бы его
из толпы, - обыкновенный мужчина, обыкновенного роста, в обыкновенном
костюме. Он оказался в нескольких шагах впереди, брел с той же скоростью,
что и я, мой взгляд порой на него натыкался, я его видел, но не замечал,
что возможно лишь в уличной толпе. А если бы и пригляделся? Идет человек,
не спешит, частый поворот головы выдает его интерес к окружающему - должно
быть, не местный, такой же заезжий зевака, как я, ничего особенного и
ничего примечательного.
Обыденность так бы и скрыла его своей шапкой-невидимкой, если бы легкий
затор толпы не сблизил нас на какое-то мгновение; он повернул голову, и я
увидел его лицо. Опять же и в лице не-было ничего необычного, настолько,
что это-то и привлекло мое внимание. Попробую объяснить. Говорят:
заурядное лицо, человек без особых примет, ничего запоминающегося. Это
верно, потому что таких людей тысячи, и в то же время совершенно неверно.
Безликих людей не существует, и если о ком-то говорят, что он безлик и
неприметен, то лишь потому, что говоривший не пожелал его приметить, не
захотел различить его индивидуальность. Это так, нет же двух одинаковых
листьев, что же сказать о людях? А вот незнакомец был вопиюще безлик. Он
выглядел так, будто природа усреднила тысячу мужских лиц, обобщила все их
черты и формы, а далее по этому образу и подобию вылепила тысячу первое.
Ни малейшей индивидуальности, совершеннейший человеческий нуль; это, если
вдуматься, было столь же необычно, как полярное сияние над городом, по
которому мы шли.
Тогда я об этом так не подумал, разум вообще не участвовал в тон
мимолетной оценке. Просто мне безотчетно захотелось получше разглядеть
незнакомца. Я немного ускорил шаг, обогнал его, словно невзначай бросил в
его сторону как бы рассеянный взгляд, затем снова отступил назад. Первое
впечатление подтвердилось: он был воплощением человеческой безликости. Все
на месте - глаза, брови, нос, рот - и все неопределенное, не просто
стандартное, а сверхстандартное, этакий типичный среднестатистический
западноевропеец; взглянул на него, чуть отвлекся, и уже невозможно
вспомнить, как же он выглядит. Ускользающе неуловимым был даже цвет его
глаз, то ли серый, то ли голубоватый, а, может, наоборот, карий, черт его
знает!
Ну и что? Вот именно: что? Стоило мне чуточку поразмыслить, как я
недоуменно пожал плечами. Мало ли на свете граждан, различимых не более,
чем окатанные голыши пляжа. С чего я вообразил, что этот какой-то
особенный?
Спустя минуту-другую я бы наверняка потерял интерес к незнакомцу, если
бы не собачка из породы комнатно-декоративных. Эта крохотная черная блоха
в ошейнике благонравно следовала за своей хозяйкой, как вдруг при виде
незнакомца ее гладкая шерстка, вопреки всякому вероятию, вздыбилась,
выпуклые глаза налились бешеной краснотой, рванув поводок, она с
захлебывающимся лаем было устремилась в атаку и тотчас с тоскливым воем
отпрянула прочь. Почтенная дама, ее владелица, поспешно укоротила поводок,
обронила безадресную улыбку сконфуженного извинения и властно потянула за
собой свою любимицу, которая, казалось, онемела от раздиравших ее чувств
страха, ярости и бессилия.
Конфликт не занял и полминуты, огоньки интереса, было затлевшие в