"Дмитрий Биленкин. Уходящих - прости (Авт.сб. "Лицо в толпе")" - читать интересную книгу автора

Пока я поворачивался в базе, Малютка описал вокруг меня огненно-голубую
петлю, его вибриссы при этом подергивались.
- М-м?.. - спросил я.
- Вопрос. Футляровость имеет только физическую природу?
- Футля... А, это ты о том разговоре?
- Да.
- Видишь ли, как бы это тебе объяснить...
Малютка далеко не философ, он редко задает вопросы, да и те могли бы
принадлежать пятилетнему ребенку, тем труднее на них порой отвечать.
Машинально я потер то место скафандра, где находился затылок.
Футляровость, это надо же! А что, неплохой термин. Каждый заключен в своей
индивидуальности, без этого невозможно никакое "я", хотя иной раз так
хочется разбить эту невещественную скорлупу! Еще каждый замкнут в своей
социокультуре... но это, положим, отходит в прошлое. Каждый пленник своей
планеты - был. Н-да... Я оглядел хмурый горизонт, ярко блещущее звездами
небо, глухую тьму провалов, меж ними.
- Нет, футляровость - это...
Малютка слушал, застыв у моих ног. Великие небеса, уж не с самим собой
ли я говорю?! Ведь кибер наше творение, наше отщепленное "я", только
частичное и уже живущее своей, во многом скрытой от нас жизнью.
Тут я вспоминаю, что с Малюткой придется расстаться, и на душе
становится муторно. Зачем-то я оглядываюсь. Киберы уже возводят наружный
свод, из амбразур попыхивает огонь, там из песка и камня отливается
твердейший монолит укрытие для регистрирующей аппаратуры, которую мы здесь
должны оставить, как сделали это уже в четырех предыдущих точках планеты.
Эта последняя. Тут мы законсервируем и киберов, может быть, они
когда-нибудь для кого-нибудь пригодятся, везти их обратно неэкономично, да
и не нужно, потому что средний срок жизни любой кибернетической модели лет
семь, затем она морально устаревает. И Малютка уже устарел, он тоже
останется здесь, он это знает, было бы нечестно ему не сказать об этом.
Знает и переживает, я это чувствую, как бы меня ни убеждали в обратном.
Мое поведение похоже на предательство, но что я могу сделать?! Законы
технопрогресса и космической экономики неумолимы, соответствующие
инструкции и приказы лишь зеркало их требований. Будь Малютка малюткой, я
бы пронес его в кармане, и пусть меня потом отлучают от космоса "за
использование табельного имущества в личных целях". Но в Малютке около
тонны веса, да и на Земле ему, строго говоря, делать нечего. Все рано или
поздно расстаются, вот закончим очередную точку, свернем лагерь,
доразведуем планету, это, считай, больше месяца, целая вечность. Мы в
ответе за всех, кого приручили, но как быть с теми, кого мы же и создали?
А вечер сегодня прекрасный, лучшего и желать нельзя.
- Действуй, - сказал я, отворачиваясь. Малютка подпрыгнул и голубеющим
метеором унесся во мрак.
Я зашагал к дому.
Там все было нормально: Кениг сидел с наушниками и колдовал над
машиной, в противоположном углу, вперив взгляд в микроскоп, сидел
Стронгин. Никто на меня даже не взглянул. Стянув скафандр, я тоже занял
свое рабочее место.
Видимость была отличная, никаких помех, только все мелькало, сливаясь в
полосы, - Малютка несся туда, где медлительный наирский вечер еще не