"Питер Бигл. Нагиня" - читать интересную книгу автора

народу долгожданную царицу и хотел, чтобы она каждый миг каждого дня
находилась возле него, а потому сказал:
- Я вижу, что ничем хорошим это не кончится. Тебе надоест постоянно
путешествовать между двумя мирами, и ты забудешь меня ради какого-нибудь
владетельного нага, рядом с которым я покажусь метельщиком или продавцом
фиников. А я пойду искать утешения от скорби у простой куртизанки, уличной
певички или - хуже того - у придворной дамы и сделаюсь еще более странным и
одиноким, потому что любил тебя. Неужели ты прошла весь долгий путь, чтобы
наделить меня подобным даром?
Тут длинные и прекрасные глаза нагини вспыхнули, и она схватила царя за
руки со словами:
- Никогда не говори мне о ревности и измене - даже в шутку. В обычае
нагов хранить верность супругу всю жизнь... Можешь ли ты сказать то же самое
о людях? Но, господин мой единственный, знай: если однажды настанет ночь в
этой башне и ты не явишься вместе с сумерками, уже наутро ужасное бедствие
поразит твое царство. Даже если ты хотя бы один раз не встретишь меня здесь,
ничто не спасет Камбуджу от моего гнева. Такова природа нагов.
- Ну а если не придешь ты, если пропустишь хотя бы одну ночь, - отвечал
бесхитростно царь, - я просто умру.
Тут глаза нагини наполнились слезами, и она обняла его со словами:
- Зачем терзать друг друга речами о том, что никогда не случится?
Наконец-то мы вместе и дома, мой друг... муж мой.
Незачем дальше рассказывать об их счастье в золотой башне, только
добавлю, что пауки, змеи и совы исчезли из нее еще до утра.
Так царь Камбуджи взял в жены нагиню, пусть она и приходила к нему лишь
во тьме и только в золотую башню. Она запретила рассказывать об этом, и он
молчал; но поскольку с закатом царь, забывая о всем внешнем блеске и
церемониях, обо всех государственных делах, каждый вечер торопился в свою
башню, слух о том, что он проводит там ночи с женщиной, распространился по
всей стране.
Со временем, конечно, слухи и любопытство уступили место удивлению
перед переменой, происшедшей в характере царя, потому что теперь он правил с
пылкой привязанностью к своему народу; словно бы пробудившись ото сна, в
первый раз осознал всю меру человеческой невинности, испорченности и
страдания.
Прежде замечавший лишь собственное горькое одиночество, теперь он начал
исправлять участь подданных, вкладывая в это дело те же усилия, с которыми
они старались просто выжить. Не было человека в его стране, который не сумел
бы принести слово царю, будь то осужденный преступник, разоренный налогами
купец или побитый слуга. Все могли припасть к его стопам, зная, что жалобу
услышат. Столь ревностная забота о народе обеспокоила многих, привыкших к
правлению иного рода, и в стране стали не без ехидцы поговаривать: "У него
ночью одна царица, а у нас днем - пять царей".
Но народ неспешно, не понимая причин подобного пыла, начал отвечать
любовью царю, и поговаривать стали уже о том, что если бы вселенная не
ведала правосудия, то его непременно придумали бы в Камбудже.
Причин для подобного изменения, как прекрасно знал сам царь, было две:
во-первых, он был счастлив - впервые за всю свою жизнь - и хотел, чтобы все
остальные разделяли его радость; во-вторых, ему казалось, что, чем усерднее
он трудился, тем быстрее проходил день, приближая его к вечеру и встрече с