"Питер С.Бигль. Архаические развлечения" - читать интересную книгу автора

лютне незнакомца? Так что если вы все же Джо Фаррелл, входите в дом и
позавтракайте. Если нет, я пойду досыпать.
В общем-то она показалась ему не особенно рослой - да не такой уж и
старой. Бен в письмах почти не описывал ее и первым зрительным впечатлением
Фаррелла был нависший над ним громадный дремлющий монолит, менгир в
измахренном фланелевом халате. Поднявшись на ноги, он увидел широкое, с
грубыми чертами лицо шестидесятилетней, не более, женщины, темно-медовую
кожу почти без морщин и серые глаза - быстрые, ясные и высокомерно
печальные. Но тело ее расползлось, тело поденщицы, лишившееся талии,
коротконогое, широкобедрое, с лунообразным животом, хотя даже сейчас, в
постельных шлепанцах, похожих на клочья взбитых свинцовых белил, она несла
это тело со сдержанной живостью циркового канатоходца. Халат казался ей
длинноват, и Фаррелл слегка содрогнулся, поняв, что это халат Бена.
- Вы Зия, - сказал он, - Анастасия Зиорис.
- О, это-то я помню даже в такую рань, - ответила она. - А как
насчет вас? Решили уже - Джо Фаррелл вы или нет?
- Я Фаррелл, - сказал он, - но вы тем не менее можете вернуться в
постель. Я не хотел вас будить.
Волосы у нее были очень густые и несколько жестковатые, седые и черные
одновременно, словно зимний рассвет. Они спадали до самых лопаток,
удерживаемые вместе не резинкой, но грубым серебряным кольцом. В глазах
почти отсутствовали белки. Фаррелл видел, как зрачки медленно дышат под
утренним светом, и ему представилось, будто вся тяжесть, скрытая в них,
наваливается на него, испытуя его силу - подобно тому, как в первых раундах
боксеры припадают друг к другу.
- Я вас боюсь? - спросила она.
Фаррелл сказал:
- Когда Бен в первый раз написал мне о вас, я подумал, что вам
досталось самое красивое имя на свете. Да я и сейчас так думаю. Правда, есть
еще женщина, которую зовут Электа Ареналь де Родригес, но это примерно одно
и то же.
- Я вас боюсь? - повторила она. - Или я рада вас видеть?
Греческий акцент ощущался не в звуках ее голоса, низкого и хриплого, а
скорее в отзвуках его. Голос не оставлял неприятного впечатления, но и
непринужденного тоже. Фаррелл не мог представить себе, как этот голос
поддразнивает, утешает, ласкает - Господи-Иисусе, она же старше его
матери - или лжет. Больше всего он годился для вызывающих смятение
вопросов, простых ответов на которые не существует.
Фаррелл сказал:
- Меня никто еще никогда не боялся. Если вы испугаетесь, это будет
замечательно, но я, по правде сказать, ничего такого не ждал.
Она продолжала вглядываться в него, но ощущение от этого было не тем,
какое возникает, когда чей-то непроницаемый взор вдруг останавливается на
тебе или становится более пристальным, нет, скорее у Фаррелле возникло
чувство, будто он привлек внимание леса или большого простора воды.
- Чего же вы ждали?
Фаррелл ответил ей непонимающим взглядом, слишком усталый и неуверенный
даже для того, чтобы пожать плечами, почти безмятежный в своем бездействии.
- Ну ладно, входите, доброго утра.
Она повернулась к нему спиной, и Фаррелл вдруг ощутил дуновение