"Корделия Биддл. Ветер перемен " - читать интересную книгу автора

в более глубокие и просторные гавани. И, наконец, в другие места перебралась
китобойная промышленность со своими терпкими запахами, после чего
Эллин-стрит стала постепенно погружаться в отчаянное забвение.
______________
* Судовые поставщики.

Бекман смотрел на почерневшие пустующие здания. Они жались один к
другому, словно их надували изнутри, и единственным, что удерживало их в
вертикальном положении, было врожденное чувство безнадежности. Одно
распотрошенное здание наклонилось в сторону улицы и, казалось, держится
только на тонких столбиках и картоне. Другое давно уже испустило дух, от
него осталась только пыльная, изъеденная термитами куча деревяшек, которая
при каждом дуновении ветерка выбрасывала тучу пыли.
"Совсем как аристократия на всей земле, - подумалось Бекману, - страшно
жалеют себя и без конца повторяют: "Было время, и были мы красивы, было
время, и мы правили миром. Было время, и мы..."
- Тошно смотреть на вас, - сказал Бекман, вложив в свои слова
неожиданную горячность, и вдруг увидел, что добрался до цели. Это была
кое-как сколоченная хибара среди развалюх того же рода, но Бекман сразу
узнал ее. Ему нужно было найти там дверь и сырые комнаты за ее стенами.
- Как можно осторожнее, Огден, - велел ему Турок, и Бекман без лишних
слов согласился. Его не нужно было предупреждать. Осторожность была
свойственна всем предприятиям "Экстельм и К°": с мистером Гульдом, мистером
Морганом, мистером Дрекселем, даже с мистером Вандербильтом - партнерство
требовало особого искусства, но Бекман учился у хозяина.
- Щедрое сердце не приносит прибыли, - любил повторять Турок. - Запомни
то, что я говорю сыновьям: "Берите что хотите, остальное пусть забирает
дьявол".
- Да, и не бегай ко мне со всякой мелочью. Огден, я полагаюсь на твои
суждения.
"Берите что хотите", - повторил про себя Бекман. - Вот зачем здесь я".
"Не бегай ко мне" - имело совершенно другой смысл.
"Пора", - решил Бекман. Он оглядел улицу. Мальчишки-нищие никуда не
девались, наоборот, подвинулись, насколько осмеливались, ближе. "Это им не
впервой, - подумал Бекман, - они понимают, что я здесь не случайно. Ждут,
что теперь будет. Но, боюсь, я их разочарую".
Неожиданно он повернулся и набросился на них. Быстрота и озлобленность
нападения могли бы удивить даже, если бы это сделал человек более скромных
габаритов. Бросок такого массивного тела, как у Бекмана, был ошарашивающим.
Дети в испуге отпрянули назад, но сделали это недостаточно проворно. Тяжелые
ботинки Бекмана сбили их с ног, а по головам загуляла трость с золотым
набалдашником и большим топазом на нем.
Бекман не останавливался, пока детишки не встали на четвереньки и потом
не захромали поспешно прочь по пустынной улице. Таких нужно учить, подумал
Бекман, этих недоносков, этих подонков, эти отбросы, их нужно просто топить
при рождении. Мир не настолько велик, чтобы оставлять в нем еще и
бездельников с неудачниками. Они, как губки, оторванные от своей основы.
Начинают гнить изнутри и заражают вонью все, к чему только притрагиваются.
Бекман выпрямился, отряхнул пыль с плеч, почистил тонкое сукно пиджака на
груди, спустил рукава и тряхнул манжетами. "Теперь я готов", - решил он.