"В.В.Бибихин. Философия и религия " - читать интересную книгу автора

обстоит вовсе не так, что философия преодолена или отброшена верой.
Благодаря философии вера не забудет, что именует неименуемое. Она поэтому
всегда сумеет вернуться к философии. Философия не знает, почему вера, словно
в безумии, говорит Богу "Ты" и называет Его по имени. Поэтому худшее, что
может сделать вера, - это, производя погром в философии, доказывать себя
философскими доводами. На просьбу Моисея назвать Свое имя (Исход 3) Бог
ответил: "Я есмь Тот, Кто есмь". Для нужд религиозной философии это место
было истолковано в том смысле, что Бог информирует здесь, так сказать, о
Своем составе: он - Сущий, т.е. бытие. Это, однако, уже интерпретация. До
всякой интерпретации слова "Я есмь Тот, Кто Я есмь" означают, что все в
Боге, включая его отношение к человеку, каждый раз такое, какое оно есть,
одноразовое, неповторимое, новое. Историческое. Как не надо превращать
грамматику фразы Книги Исхода в онтологию, так не надо встречу Бога с
человеком делать основанием для философии личности. Что дано человеку в
неповторимый момент разговора с Богом, то и отнято, как у Иова, от которого
остался только голос из ничего, de profundis. В том, что Иов судился с Богом
и хотел оправдать свою невиновность, показав свою праведность, вообще что-то
показать Богу, он был не прав, потому что показать нечего: Бог видит все
равно лучше, чем человек, и человек все равно видит не все. Но в том, что
Иов хотел еще и еще говорить с Богом, не умирать (совет жены, тела), не
умолкать (совет ума, друзей), он был прав, и его правота подтвердилась тем,
что Бог, придя, говорил с ним из бури и сказал то, что сказал: продолжил
разговор, которого хотел человек Иов, предпочитая этот разговор своей жизни
и смерти. Иов оправдался тем, что хотел того же, чего Бог, - продолжения
истории. Иов был правее своих собеседников тем, что разговору с самим собой
и с человеческой мудростью предпочел разговор с Богом. Бог и человек не две
договаривающиеся стороны. Человек говорит с Богом не как некто, от себя
имеющий нечто сообщить. а только в той мере, в какой Бог дает речь. Голос
дан чудом. Человек есть в той мере, в какой каждый раз заново принимает себя
от Бога. Это странное отношение. Ему учит вера. А философия? Она знает его
по-своему.
Религия откровения вправе сказать, что она полна собой и не нуждается в
подпорках философии: подсовывание подпорок оторвет ее от почвы, Израиль
"Видящий Бога", т.е. уже имеющий все, никогда не откажется от своей
исключительности. Вера ни от чего в философии не зависит. Но это значит, что
вера ни от чего там и не отталкивается. Священная книга Израиля и в своем
Ветхом, и в Новом завете - что угодно, только не создание замкнутого круга
идеологов. Именно независимость веры от культуры придает ей непредвзятость в
отношении к ней. В Библии вера встречается с целым миром. Ее полноте нечего
в нем сторониться. Из-за исключительности ее откровения у нее есть что
подарить всем. Чем уникальнее откровение, тем нужнее оно культуре.
Отрешившись от всего, христианство оказалось сродни всему. Поздняя
эллиническая культурная религия, знавшая и принимавшая все культы,
соединявшая их в своем синтезе, проиграла потому, что. включая их, не могла
суммировать их, прочесть все священные книги халдеев, гимнософитов, магов.
египтян, потому что книг тех были тысячи и десятки тысяч. Она обнаруживала,
что речь повсеместно идет о "всеединстве", но, удлиняя свои ритуалы, никак
не могла сделать их достаточно универсальными, чтобы они исчерпали собой
богатство друих религий. Экуменическая
философско-художественно-магически-мистическая всерелигия Прокла чуть было