"Анатолий Безуглов, Юрий Кларов. За строкой приговора... " - читать интересную книгу автора

который дал тебе коня и карабин. Три дня назад бандиты убили нашего
товарища, алтайца. Он был совсем молодой, у него не было бороды и усов, и
он не успел поцеловать ни одной женщины, но он был настоящий мужчина, с
сильными руками и чистым сердцем. Он хотел счастья и свободы для всех
бедняков Алтая, он с винтовкой в руках защищал это счастье. И вы его за это
убили, отрезали ему голову и надругались над ней...
- Я его не убивал, начальник...
- Нет, раз ты кайгородовец, значит, ты его тоже убивал. Тебе дали
карабин, чтобы ты убивал своих братьев. И сейчас его мать в аиле Тебекер
рвет на себе седые волосы и проклинает тебя, убийцу. И вместе с ней тебя
проклинают все матери Алтая, чьи сыновья сражаются за правое дело. Ты
приехал к нам не как гость, а как вор. Ты хотел здесь все разведать, чтобы
Кайгород мог убить меня, сына бедняков кумандинца и русской, его, который
получил чахотку на рудниках Уркарта, и наших товарищей, крестьян и рабочих.
Ты не рассказал о себе правду, но о тебе рассказывают твои руки. Не прячь,
тебе их не надо прятать. Это рабочие руки. Кайгород такие руки презирает.
Мы ими гордимся. И у меня, и у тебя руки в мозолях и ссадинах. У тебя
желтая кожа на ладонях и коричневые обломанные ногти, твои пальцы в
трещинах. Ты дубил кожи, ты их мял и скоблил на кожевенном заводе. Тебе
тяжело доставался хлеб. Ты редко был сытым, не была сытой и твоя жена,
плакали, выпрашивая хлеб, твои дети. У нас таких, как ты, много. Они
настоящие люди, ни один из них не стал предателем и не променял свет правды
на консервы и карабин. Для них честь дороже золота. А тебе Кайгород, как
бездомной собаке, бросил подачку, и ты сейчас же забыл про своих братьев -
бедняков. Не бойся, мы тебя не убьем. Отправляйся к своему Кайгороду,
подползи на брюхе к его сапогам, лизни языком его генеральскую руку и
расскажи ему обо всем, что ты здесь видел. Может быть, он бросит тебе
кость. Грызи ее. Иди и подумай обо всем, что я тебе сказал. Хорошо подумай.
Ты бедняк, и мы тебя не тронем. Мы воюем только с богатеями. Иди!
Чернов искоса наблюдал, как желтеет лицо задержанного, как судорожно
перебегают его пальцы по завиткам овчины и тиком дергается щека. Что может
ответить этот человек, оглушенный и раздавленный словами правды?
- Не сердись на меня, начальник, я не враг, я не хочу быть врагом, -
шепчет он.
Чернов молча подходит к двери, отбрасывает тяжелый полог.
- Иди, чего ты ждешь?
Задержанный осторожно встал, шапка выпала из дрогнувших рук и
покатилась по полу. Он нагнулся за ней, поднял, нахлобучил на голову.
Вопросительно посмотрел на Филиппова, который сидел все в той же позе,
сжимая коленями винтовку. Обернулся к Чернову, жалкий, растерянный.
- Зачем смеешься над бедным охотником, начальник?
- Уходи!
Один робкий шаг, другой. На миг застыл в проеме черной тенью, и вот в
юрте остались только двое - Чернов и Филиппов. С минуту молчали. Чернов
тяжело дышал, словно без отдыха взбирался на высокую гору. Молчание прервал
Филиппов.
- Зря отпустил его, Александр Васильевич, - глухо сказал он, свертывая
непослушными пальцами козью ножку. - Кайгород теперь не нарадуется.
- Не вернется он к нему, не сможет.
- Как знать...