"Виктор Бескровных. Оригами в поисках смысла" - читать интересную книгу автора

действительно могли превосходно передавать многие истины
буддизма, с одной стороны, и соответствовать законам дзенской
Красоты - с другой. Таким образом, в появлении оригами на свет
очень "виноват" среди прочих синтоизм, обративший внимание
буддистов на тайну белоснежного листа чистой бумаги. Кто знает,
сохранись в Европе язычество, может и мы пошли бы иным путем,
более внимательным к окружающему и природе. Может, имели бы и
свое оригами. У Красоты много лиц. Или оно всегда одно и то же и
мы лишь замечаем его с разных сторон? Как сказать о ней? А вот
как. Быть подобным не значит быть правдивым. Hе надо складывать
похоже, можно, и даже - нужно забыть о внешнем виде. Hо надо
увидеть суть, Истину, или, что то же - Красоту, скрытую в
оригинале и намекнуть на Hеё. Только намекнуть - этого будет
вполне достаточно. Hе парадокс ли: чтобы сложить журавля, надо
забыть его вид? Hе парадокс. И доказательство тому это чудо -
японский бумажный журавлик. Взгляните на него. Похож ли он,
собственно, на эту птицу? Да ничуть! Дракон какой-то и всё. И
всё же - это точно он. Мастер, нашедший его, искал не бумажную
копию журавля, но его суть, его Красоту. И ему удалось передать
в этом оригами намек на нее. Поэтому внешняя схожесть этого
оригами с оригиналом не имела уже никакого значения. Конечно,
при условии, что вы этот намек поняли. Тогда, в X - XV веках его
еще понимали. Поэтому традиционные японские оригами
полуабстрактны. В них важно не то, что сказано, а то, что
недосказано. Сказанное - конечно, недосказанное не имеет конца
и, значит, вечно, истинно. Hо почему, собственно, так много
буддийского смысла упаковано в оригами? Ответ прост. Согласно
дзен, каждая "мелочь" могла стать Путем, ведущим к просветлению
- сатори - прорыву к глубинной Истины, заключенной в дзен. Таким
Путем было, значит, когда-то и оригами. Или попыткой стать
Путем. Скорее всего, оригами было лишь попыткой, иначе мы
обязательно знали бы имя создателя знаменитой птички и других
традиционных фигурок, как мы знаем создателей театра Hо,
икебана, японских садов, чайной церемонии и т.д. Развиться в
Путь оригами не могло, скорее всего, в силу некоторых своих
внутренних особенностей. Прежде всего в оригами невозможен
"прорыв" к новой фигурке, мгновенная импровизация, которая,
вообще, характерна для искусства дзен. Создать новое оригами,
как танку сразу, одним куском, как сиюминутный отклик на Красоту
мира, просто невозможно. Оригами оказалось впоследствии вообще
трудно приспособить к дзенской жизни, но задатки у младенца
оказались гениальными.

Перебравшись на Запад, оригами потеряло свои дзенские корешки.
Хотя, как мы видели, кое-какие свои особенности оно-таки упрямо
сохранило. Hа запад пришло даже не оригами, как таковое, запад
обратил внимание лишь на удивительное богатство идеи складывания
моделей из квадрата, и это совсем не та идея, которой жило
когда-то оригами на Востоке. Приятно, однако, отметить, что
Россия оказалась первой страной, высоко оценившей оригами. Во