"Сьюзен Барри. Билет в неизвестность" - читать интересную книгу автора

а просто плыть и плыть вечно в этой зачаровывающей бесконечности.
Каро уже ничего не связывало с Лондоном, и она полностью отдалась этому
пьянящему чувству свободы. В какой-то из моментов с легким стыдом она
поняла, что совершенно не вспоминает о дочери. Тогда она подумала, что
Беверли наверняка прекрасно проводит время где-то в Италии и даже не
догадывается о внезапном отъезде своей матери. Если же она все-таки напишет
Каро пару строк, то Энни просто перешлет их в Цюрих. Этот город был выбран
потому, что миссис Йорк ни разу там не была и к тому же, если верить
путеводителю, он был одним из самых богатых городов мира. А в роскоши всегда
есть кое-что, уводящее от реальности. Энни-то предлагала ей слетать в
Стамбул. Она считала, что в данном случае лучшее лекарство - экзотика, чем
больше, тем лучше. Пляжи, восточные базары, национальные праздники, которых
в это время года особенно много. Она притащила путеводитель, в котором в
преувеличенных выражениях расписывались красота водопадов и висячих садов,
удивительных памятников архитектуры, таящихся в тени развесистых пальм,
бухты и лагуны и, само собой, изыски национальной кухни. Несмотря на все эти
соблазны, победил Цюрих. Поэтому она и находилась здесь, в этом кресле, и
почти безуспешно пыталась разглядеть своего визави.
Каро мягко улыбнулась, вспомнив заботливость миссис Мозес и те милые
фиалки на туалетном столике. Облака, облака - медленно перекатывающиеся
бело-золотистые буруны. Каро следила за их движением, и ее взгляд становился
все отрешеннее, лицо разглаживалось, на губах играла улыбка ни от чего. Она
так прониклась состоянием совершенно неземной несуетности, что всерьез
почувствовала себя невесомо парящей над миром. В реальности она так
расслабилась, что отпустила сумку, лежавшую на коленях, и та со стуком упала
на пол, возвращая ее... в салон первого класса рейса Лондон - Цюрих, а почти
все содержимое сумочки высыпалось к ее ногам. Едва она наклонилась, как
стюардессы бросились ей помогать, и общими усилиями удалось собрать почти
все вещи, однако кое-чего не хватало. Губная помада в золотом футляре и,
самое главное, маленький серебряный карандаш, первый "взрослый" подарок от
тринадцатилетней Беверли, видно, укатились дальше по проходу.
Помаду поднял тот самый джентльмен, сидевший в соседнем ряду, который
так привлекал всеобщее внимание. Только теперь у Каро появилась возможность
поближе рассмотреть это действительно великолепно ухоженное, загорелое лицо,
заметить благородную седину, слегка посеребрившую виски, которая придавала
ему особый, ни с чем не сравнимый шарм.
- Я надеюсь, вы все нашли? - спросил он, когда Каро, поблагодарив,
взяла помаду.
Она еще раз проверила содержимое сумочки.
- Все, кроме маленького серебряного карандаша, - ответила она.
Поиски возобновили, и пропажу нашел под своим креслом все тот же
смуглый мужчина, передавший ей помаду. Возвращая его Каро, этот джентльмен
случайно обратил внимание на немного неловко вырезанную детским почерком
фразу: "Мамочке с любовью!"
Увидев его улыбку, Каро медленно стала краснеть под его взглядом.
Несмотря на все попытки, ей никак не удавалось разглядеть его получше, а все
из-за этих несчастных очков в черепаховой оправе. Вместо того чтобы быть
там, где им положено, они предпочли остаться в лондонской квартире, бросив
свою хозяйку без всякой защиты. Тем не менее то, что он улыбается, она
заметила сразу. На его смуглом лице белозубая улыбка прямо-таки светилась.