"Инга Берристер. Разумное стремление " - читать интересную книгу автора

ткань лифчика почти не скрывала темных сосков, все еще припухших и твердых,
все еще болевших в ожидании медленной, сладкой муки, даруемой мужским ртом.
- Прости, я не знал, что ты не одна.
Хриплый, почти злой голос резко вернул ее к реальности. Маргарет
немедленно отшатнулась с покрасневшим от смущения и стыда лицом, поняв, как
близка была к... К чему? К тому чтобы воплотить в действительность
чувственный миф, живущий в ее снах, попытавшись уговорить Джорджа заняться с
ней любовью?
Исполненная отвращения к себе, она быстро повернулась к нему спиной,
трясущимися пальцами застегнула халат и, обхватив руками предплечья, вновь
обернулась к Джорджу.
- Здесь никого, кроме меня, нет, - слегка задыхаясь, проговорила она. -
Зачем ты пришел? Что тебе нужно?
Итак, сон рассеялся без следа и его место заняла суровая реальность,
горько усмехнулась она про себя. С чем бы ни пришел к ней Джордж, она
понимала, что желание переспать с ней здесь ни при чем.
Боялся ли он того, что она может рассказать людям об их браке? А может
быть, причиной было чувство вины, или страх, или простое любопытство?
- Ты одна?
Недоверие, звучащее в его голосе, заставило Маргарет напрячься. Теперь,
окончательно проснувшись, она начала понимать, какая картина должна была
предстать взору бывшего мужа, когда открылась дверь.
Даже в двадцать один год он тонко чувствовал и понимал женскую психику,
что всегда удивляло Маргарет и вызывало в ней чувство благоговения. А если
добавить к этому таланту более чем двадцатилетний жизненный опыт, то нет
никакого сомнения в том, что Джордж немедленно понял, что она открыла ему
дверь в состоянии сильнейшего физического возбуждения. И пусть даже это
возбуждение исчезло теперь настолько бесследно, что сама Маргарет едва могла
поверить в то, что испытывала его, Джорджа не переубедить.
Или, может быть, она просто не хочет признавать, что двадцать лет
спусти ее продолжают мучительно, унизительно волновать одни лишь
воспоминания о его любви. И это притом, что она знала: их близость была для
мужа не более чем фикцией, и он никогда не был предан ей так, как пытался
это представить.
Интересно, как часто, когда она считала, что он охвачен желанием и
любовью не меньшими, чем испытывала сама, Джордж внутренне отстранялся от
нее, позволяя ей верить, что Маргарет для него единственная в целом свете, в
то время как все было совершенно иначе? Этот вопрос непрестанно мучил ее
долгие годы, не позволяя доверять собственным оценкам во всем, что касалось
мужчин, делая невозможными сексуальные или сколько-нибудь близкие отношения
с ними.
Приходило ли ему когда-нибудь в голову, какой вред он причинил ей, как
жестоко уязвил? Да и думал ли он вообще об этом? Но она не должна винить
Джорджа. Нет, виновата она одна. Она оказалась настолько глупа, что поверила
в него... в его любовь, в то время как наверняка существовали какие-нибудь
тревожные признаки, выдающие обман.
Возможно, когда Джордж женился на ней, он даже считал, что любит ее. А
может быть, понял, что это не так, когда поздно было что-либо менять.
Маргарет приложила руку ко лбу. Голова раскалывалась от тупой, ноющей
боли, постепенно распространяющейся на шею и на плечевые мышцы.