"Томас Бернхард. Дождевик" - читать интересную книгу автора

знаете, сказал Хумер, но видеть вы его не раз видели, чаще, чем меня, он все
время шляется по Верхней Заггенгассе, здоровенный такой малый и одет с
иголочки, говорит Хумер, и еще: мой сын вот уже сколько лет ходит в ресторан
"Серый медведь", вы понимаете, что это значит! А довела его моя невестка,
привез он ее из Матрая, ему волей-неволей приходится ходить в "Серый
медведь", я-то должен удовольствоваться самой грубой пищей, а мой сын,
сказал Хумер, пишет Эндерер, тратит уйму денег! Да еще и в другие рестораны
ходит, и в городской театр! Спрашиваешь себя, говорит Хумер, пишет Эндерер,
до чего же дошел человек! Но суть дела в том, что мой сын так неудачно
женился, да еще не вовремя, он-то этого не признает, но я точно знаю: это
несчастный брак, только он признать этого не желает. Мой сын--несчастный
человек, эта женщина испортила ему жизнь, сказал Хумер, пишет Эндерер. А
кроме того, сын Хумера уже давно не ходит в ресторан "Серый медведь", он
стал ходить в "Королевскую корону", можете себе представить, сказал Хумер,
пишет Эндерер, он ходит в "Королевскую корону"! А так как вы сами, говорит
мне Хумер, тоже, как мне известно, часто бываете в "Сером медведе", вы
должны знать моего сына, я уже сказал: он очень высокий и прекрасно одет,
очень, очень заметный человек, говорит Хумер; а я себя спрашиваю, пишет
Эндерер, откуда Хумер знает, что я действительно часто захожу в ресторан
"Серый медведь", как вы знаете, пишет нам Эндерер, я захожу туда и по
субботам и по воскресеньям, все-таки это лучший ресторан. Правда, и там. в
"Сером медведе", случается, что тебе подадут такое, что и в рот не возьмешь,
пишет Эндерер, и дальше: Хумер говорит, что у его невестки необычайно
длинные волосы, и всегда, пишет Эндерер, она растрепанна, говорит Хумер, да,
растрепанна, моя невестка растрепа, всегда растрепанна, а я больше всего на
свете ненавижу растреп, мало того что она растрепа, я к ней плохо отношусь,
говорит Хумер, но все вышло из-за этой женщины, а она из самых низов, отец
до сих пор работает простым маляром, мать подрабатывает поденной работой, в
голосе Хумера было столько презрения, пишет Эндерер, словом, они уже вдвоем
ходят в "Королевскую корону", а там цены вдвое выше против "Серого медведя",
говорит Хумер, и я уверен, кутят на мои деньги, говорит Хумер, долго ли им
все спустить, теперь, когда для них удовольствие важней дела, и такое дело,
как мое дело, загубить окончательно, но пока что это дело принадлежит
мне!--крикнул Хумер. Все еще принадлежит мне! Нет, тут причиной не только их
дурь, тут еще ненависть к отцу. Да, я правильно расслышал-- Хумер так и
сказал: ненависть--и потом: шестнадцать швейных машин, господин доктор,
только представьте себе--теперь уже шестнадцать машин,--и я подумал, пишет
Эндерер, значит, шестнадцать человек сидят за шестнадцатью машинами,--мы
поставляем товар по договорам, сказал Хумер, пишет Эндерер, и в Форарльберг,
и в Зальцбург, а с недавних пор и в Баварию, в Баварии похоронные
принадлежности вдвое дороже, чем у нас, говорит Хумер, не жалко заплатить и
двойную пошлину, около сорока похоронных бюро заказывают одежду для
покойников в хумеровской мастерской, на Верхней Заггенгассе, пишет Эндерер.
И все то, что я создавал десятки лет, теперь мой сынок в обществе своей
вульгарной супруги транжирит вовсю, ходит в "Королевскую корону"!--говорит
Хумер и продолжает: что же касается меня, то мое правовое положение
складывается так... И тут, по этим его словам, я понял, что за то короткое
время, что Хумер провел у меня в конторе (если он сказал правду, что
я--первый в жизни юрист, к которому он обратился, а я в его словах не
сомневаюсь, он говорит правду и умеет слушать очень внимательно, ни слова