"Френсис Ходгсон Бернет. Маленький лорд Фаунтлерой " - читать интересную книгу авторавместе.
- Господь вас благослови, милорд, - произнесла, приседая, старушка в рыжем салопе, поклонившаяся его матери. - Живите долго и здравствуйте! - Благодарю вас, сударыня! И вместе с графом Седрик вошел в церковь. Пока они шли по проходу к квадратному возвышению, отделенному от остальных тяжелым занавесом, где на скамье с высокой спинкой лежали красные подушки, глаза всех прихожан были прикованы к ним. Усевшись, Фаунтлерой сделал два приятно удививших его открытия: во-первых, прямо напротив, за рядами голов, сидела мама и улыбалась ему; а во-вторых, рядом, у стены, лицом друг к другу, возле возвышения, на котором лежали два каменных молитвенника, стояли, сложив тонкие пальцы, две высеченные из камня коленопреклоненные фигуры в старинном диковинном платье. На стене была выбита надпись, но Фаунтлерой разобрал только слова, начертанные старинной орфографией: "Здесь покоится прахъ Грегори Артура, первого графа Доринкорта, а также Алисонъ Хиль-дегардъ, его супруги". - Можно, я вас шепотом что-то спрошу? - обратился Фаунтлерой к деду, снедаемый любопытством. - Да? - отвечал граф. - Кто это вон там? - Твои предки, жившие несколько сот лет назад. Лорд Фаунтлерой с почтением посмотрел на фигуры и произнес: -Возможно, это от них у меня такое правописание. После чего нашел нужное место в молитвеннике. Заиграл орган -Фаунтлерой встал и с улыбкой взглянул на мать. Он очень любил музыку, и они нередко пели вдвоем; его чистый, звонкий, как у жаворонка, голос влился в хор мальчиком, сидя в углу своей ложи, затененном занавесом. Седрик стоял с раскрытым псалтырем в руках и, подняв к небу лицо, пел, позабыв обо всем; солнечный луч, проникший через цветной витраж в церковь, золотом горел в его волосах. Мать глядела на его счастливое лицо - трепет охватил ее сердце, и из глубины его вырвалась молитва. Она молилась о том, чтобы ничто не замутнило простого счастья его ребяческой души и чтобы огромное состояние, внезапно свалившееся на него, не принесло с собой зла. В последнее время ее нежное сердце беспокоили смутные предчувствия. - Ах, Седди, - сказала она ему как-то вечером, обнимая его на прощанье, - ах, Седди, милый, как бы мне хотелось быть очень умной ради тебя и давать тебе мудрые советы! Но я могу тебе сказать только одно: будь добрым, милый, будь смелым и прямым, и ты никогда никого не обидишь и многим сможешь помочь. Кто знает, может быть, этот огромный мир станет чуточку лучше оттого, что в нем живет мой малыш. А это важнее всего, Седди, важнее всего остального - если мир станет чуточку лучше оттого, что кто-то жил в нем, пусть даже всего лишь на самую капельку лучше, мой милый. Возвратясь в замок, Седрик повторил слова матери деду. - Когда она мне это сказала, - закончил он, - я подумал о вас. Я ей сказал, что мир изменился к лучшему, оттого что вы в нем живете, и еще я сказал, что буду стараться походить на вас. - А что она тебе на это ответила? - спросил граф с некоторой тревогой. - Она сказала, что это правильно и что надо всегда искать в людях хорошее и стараться, чтобы нам это нравилось. Возможно, старый граф вспомнил об этом разговоре, сидя в своем углу в |
|
|