"Георгий Березко. Ночь полководца (про войну)" - читать интересную книгу автора

остановился, поднял голову.
- Нравится? - спросил Кулагин, приблизившись.
- Постой, дай послушать, - сказал молодой солдат.
- Теперь до самой смерти эту музыку слушать будешь.
- А может, меня не убьют, - неуверенно проговорил Рябышев. - Ты почем
знаешь?
Кулагин пристально посмотрел на товарища.
- Бывает, что только ранят, - сказал он. - Да ведь иная рана хуже
могилы.
Кулагин прошел дальше, и Рябышев затоптался на месте, растерянно
озираясь. Он чувствовал себя очень беспомощным и поэтому всего страшился;
очень одиноким, так как не успел еще найти друзей; очень несчастным,
потому что был одинок. Он словно не замечал своих спутников... Неровными
цепочками они тянулись по пустынной обесцвеченной равнине, сгибаясь под
тяжестью заплечных мешков.
Бойцы миновали молодую березовую рощицу, как бы насквозь просвистанную
ветром. На опушке ее деревья были посечены, будто огромная сабля одним
ударом обезглавила их. И люди останавливались, глядя на расщепленные белые
пни, на ветки, срезанные бушевавшим здесь огнем. Под поваленными стволами
виднелось разрушенное пулеметное гнездо. Поблизости от него можно было
различить затопленные стрелковые окопчики.
Солдат, шедший впереди Уланова, поскользнулся на спуске и с трудом
устоял на ногах. Следом за ним едва не упал Николай. Он неловко ступил,
пытаясь удержаться, и сморщился от неожиданной боли в щиколотке. Мимо,
переваливаясь на ходу, прошел задумчивый Рябышев; круглые щеки его стали
иссиня-розовыми. Николай попробовал идти, но боль не утихала. Он постоял
несколько секунд, не зная, что предпринять. Потом выбрал место, приковылял
туда и, усевшись на мешке, начал скатывать обмотку. Молчаливые люди брели
по дороге, посматривая на Уланова нелюбопытными глазами. Лишь Кулагин,
завидев его, медленно приблизился.
- Ты что? - спросил солдат и, пользуясь остановкой, достал из кармана
штанов голубой ситцевый кисет.
- Ничего... Ногу подвернул, - сказал Николай, принужденно улыбаясь.
- Уж подковался... - заметил Кулагин, свертывая цигарку.
Он вставил ее в прозрачный мундштук из авиационного стекла, потом
извлек кремневую зажигалку.
- Вот беда-то... И до Альпов еще не дошел, - проговорил он, наблюдая,
как шевелится, разгораясь на кончике фитиля, продетого в просверленный
патрон, тлеющий огонек.
Николай, не ответив, принялся стаскивать ботинок.
- Доложи командиру, он сзади идет, - посоветовал, наконец. Кулагин и
отошел.
Уланов посмотрел на дорогу и в группе солдат увидел знакомую фигурку
девушки. Почувствовав и радость и замешательство, Николай сейчас же
опустил голову. Он даже повернулся боком, стараясь остаться неузнанным,
смутно надеясь, однако, что этого не случится.
- Захромал, - пропела над Ним Маша Рыжова.
- Да вот нога... Пустяки, конечно... - Николай торопливо засовывал ногу
в башмак, чтобы не видно было отсыревшей, грязной портянки.
- А ну, покажи, - сказала девушка.