"Игорь Берег. Спасти обязан" - читать интересную книгу автора

- Твои. Тетка тут одна приходила тебя навещать. Она и принесла. Будить
не стала, посидела, повздыхала и уплыла.
- Что еще за тетка?
- Кто ее знает, пожилая такая.
Доев кое-как весь апельсин, я вытер руки и губы случившимся тут же
серым от многочисленных стирок больничным вафельным полотенцем и
удовлетворенно вздохнул. Теперь можно было жить дальше.
Все-таки травма у меня была не очень серьезной. Или же лечили здесь
столь успешно, что чувствовал я себя сейчас почти уже в норме. Голова была
плотно забинтована и, если нажать чуть сильнее на затылке, то под повязкой
становилось больно. Что-то там сосед про трещину в основании черепа говорил.
Но ведь в этом случае, кажется, такой массивный воротник устанавливают,
чтобы голова не могла поворачиваться.
Воротника не было. Ни шея, ни горло не болели. И все же - что у меня с
голосом? Чужой, совсем чужой. Никогда у меня не было этой простуженной
хрипотцы, низких тонов. Или наглотался так дыма в самолете?
Дверь в палату открылась, и вошла медсестра. Лицо ее показалось
знакомым, наверное, видел раньше, в полубреду. Сестра дала мне с соседом
градусники, а двух остальных больных будить не стала. Предупредила, что
скоро будет обход. Вернувшись через несколько минут, она записала в листочки
температуру и дала мне пару желтых таблеток.
Докторов явилось сразу несколько. Того, что в углу, даже не
осматривали, сверились только с записями. Толстяку, который летел тем же
рейсом, что и я, долго мяли шею, тихо переговариваясь. Соседу справа
размотали бинты, осмотрели коротко стриженую голову и велели сестре заматать
снова.
И, наконец, подошли ко мне. Солидный мужчина в изумительно белом,
хрустящем халате склонился над койкой, глянул сквозь стекла очков.
- Ну, как мы себя чувствуем, Олег Афанасьевич?
Сначала я даже не понял, что врач обращается ко мне. Потом сообразил:
меня зовут именно так. Улыбнулся и, стараясь говорить как можно бодрее,
ответил:
- Нормально, доктор. Голова практически не болит.
- Отлично! - обрадовался врач. - Сейчас и посмотрим. Сестра, снимите
повязку.
Пока раскручивали бинты, я с сожалением сообразил, что моя голова так
же коротко острижена, как и у соседа. Если не обрита вовсе. Надо бы
попросить зеркало. Или не расстраиваться прежде времени?
Врачи разглядывали голову, просили повернуть ее направо налево, следить
взглядом за кончиком авторучки, задавали какие-то вопросы, на которые я
отвечал совершенно автоматически, потому что занят был одной, неожиданно
появившейся мыслью.
Потом меня оставили в покое и, утешив тем, что все в порядке, скоро
совсем поправлюсь, ушли. А я все продолжал размышлять.
- Слушай, - сказал сосед, - мы ведь с тобой так и не познакомились.
Меня Петром кличут.
Я глянул отрешенно, потом попросил у него зеркало. У Петра нашлось
маленькое, круглое, с какой-то игрой на обратной стороне. Я поднял его,
заглянул и кивнул с некоторым даже удовлетворением. На меня смотрело
совершенно незнакомое, с пышными усами и стального цвета глазами лицо