"Николай Бердяев. Миросозерцание Достоевского" - читать интересную книгу автора

один из самых умных писателей мировой литературы. Ум его не только
соответствует силе его художественного дара, но, быть может, превосходит его
художественный дар. В этом он очень отличается от Л. Толстого, который
поражает неповоротливостью, прямолинейностью, почти плоскостью своего ума,
не стоящего на высоте его гениального художественного дара. Конечно, не
Толстой, а Достоевский был великим мыслителем. Творчество Достоевского есть
изумительное по блеску, искристое, пронизывающее откровение ума. По силе и
остроте ума из великих писателей с ним может быть сравнен лишь один Шекспир,
великий ум Возрождения. Даже ум Гете, величайшего из великих, не обладал
такой остротой, такой диалектической глубиной, как ум Достоевского. И это
тем более изумительно, что Достоевский пребывает в дионисической, оргийной
стихии. Эта стихия, когда она целиком захватывает человека, обычно не
благоприятствует остроте и зоркости ума, она замутняет ум. Но у Достоевского
мы видим оргийность, экстатичность самой мысли, дионисична у него сама
диалектика идей. Достоевский опьянен мыслью, он весь в огневом вихре мысли.
Диалектика идеи у Достоевского опьяняет, но в опьянении этом острота мысли
не угасает, мысль достигает последней остроты. Те, которые не интересуются
идейной диалектикой Достоевского, трагическими путями его гениальной мысли,
для кого он лишь художник и психолог, - те не знают много в Достоевском, не
могут понять его духа. Все творчество Достоевского есть художественное
разрешение идейной задачи, есть трагическое движение идей. Герой из
подполья - идея, Раскольников - идея, Ставрогин, Кириллов, Шатов, П.
Верховенский - идеи, Иван Карамазов - идея. Все герои Достоевского поглощены
какой-нибудь идеей, опьянены идеей, все разговоры в его романах представляют
изумительную диалектику идей. Все, что написано Достоевским, написано им о
мировых "проклятых" вопросах. Это менее всего означает, что Достоевский
писал тенденциозные романы a thesе для проведения каких-либо идей. Идеи
совершенно имманентны его художеству, он художественно раскрывает жизнь
идей. Он - "идейный" писатель в платоновском смысле слова, а не в том
противном смысле, в каком это выражение обычно употреблялось в нашей
критике. Он созерцает первичные идеи, но всегда в движении, в динамике, в
трагической их судьбе, а не в покое. О себе Достоевский очень скромно
говорил: "Шваховат я в философии (но не в любви к ней, в любви к ней
силен)". Это значит, что академическая философия ему плохо давалась. Его
интуитивный гений знал собственные пути философствования. Он был настоящим
философом, величайшим русским философом. Для философии он дает бесконечно
много. Философская мысль должна быть насыщена его созерцаниями. Творчество
Достоевского бесконечно важно для философской антропологии, для философии
истории, для философии религии, для нравственной философии. Он, быть может,
малому научился у философии, но многому может ее научить, и мы давно уже
философствуем о последнем под знаком Достоевского. Лишь философствование о
предпоследнем связано с традиционной философией.

Достоевский открывает новый духовный мир, он возвращает человеку его
духовную глубину. Эта духовная глубина была отнята у человека и отброшена в
трансцендентную даль, в недосягаемую для него высь. И человек остался в
серединном царстве своей души и на поверхности своего тела. Он перестал
ощущать измерение глубины. Этот процесс отчуждения от человека его
глубинного духовного мира начинается в религиозно-церковной сфере, как
отдаление в исключительно трансцендентный мир своей жизни духа и создания