"Николай Бердяев. Миросозерцание Достоевского" - читать интересную книгу автора

явится уже образ Зосимы и Алеши. Мы увидим, что разрешается вся трагическая
диалектика о человеке образом Христа в Легенде. С чего же она начинается?
Подпольный человек отвергает всякую рациональную организацию всеобщей
гармонии и благополучия. "Я нисколько не удивлюсь, - говорит герой "Записок
из подполья", - если вдруг ни с того ни с сего, среди всеобщего будущего
благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше
сказать, с ретроградной и насмешливой физиономией, упрет руки в бока и
скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с
одного раза, ногой, прахом, единственно с той целью, чтобы все эти логарифмы
отправились к черту и чтобы нам опять по своей глупой воле пожить (курсив
мой. - Н.Б.). Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно
последователей найдет; так человек устроен. И все то от самой пустейшей
причины, которой бы, кажется, и упоминать не стоит; именно от того, что
человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел,
а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода; хотеть же можно и против
собственной выгоды, а иногда и положительно должно. Свое собственное вольное
и свободное хотение, свой собственный, хотя бы и самый дикий каприз, своя
фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, - это-то и есть
та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую
классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно
разлетаются к черту. И отчего это взяли все эти мудрецы, что человеку надо
какого-то нормального, какого-то добровольного хотения. С чего это
непременно вообразили они, что человеку надо непременно
благоразумно-выгодного хотения. Человеку надо только одного самостоятельного
хотения, чего бы это ни стоило и к чему бы ни привело". "Есть один только
случай, только один, когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе
даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтобы иметь право
пожелать себе даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе
одного только умного. Ведь это глупейшее, ведь этот свой каприз и в самом
деле, господа, может быть всего выгоднее для нашего брата, из всего, что
есть на земле, особенно в иных случаях. А в частности, может быть выгоднее
всех выгод, даже и в том случае, если приносит нам явный вред и противоречит
самым здравым заключениям нашего рассудка о выгодах, потому что, во всяком
случае, сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и
нашу индивидуальность" (курсив мой. - Н.Б.). Человек не арифметика,
человек - существо проблематическое и загадочное. Природа человека
антиномична и полярна до самой глубины. "Чего же можно ожидать от человека,
как от существа, одаренного такими странными качествами? Человек пожелает
самого пагубного вздора, самой неэкономической бессмылицы, единственно для
того, чтобы ко всему этому положительному благоразумию примешать свой
пагубный фантастический элемент. Именно свои фантастические мечты, свою
пошлейшую глупость пожелает удержать за собой единственно для того, чтобы
самому себе подтвердить, что люди все еще люди, а не фортепианные клавиши".
"Если вы скажете, что и это все можно рассчитать по табличке, и хаос, и
мрак, и проклятие, так что уж одна возможность предварительного расчета все
остановит и рассудок возьмет свое, так человек нарочно сумасшедшим на этот
случай сделается, чтобы не иметь рассудка и настоять на своем. Я верю в это,
я отвечаю за это, потому что ведь все дело-то человеческое, кажется, и
действительно в том только и состоит, чтобы человек поминутно доказывал
себе, что он человек, а не штифтик" (курсив мой. - Н.Б.). "Какая уж тут своя