"Нина Берберова. Облегчение участи" - читать интересную книгу автора

- Сколько мне это будет стоить? - хрипло и равнодушно спросил деловой
человек, еще не понимая, кто перед ним, и держа в равновесии тяжелый корпус
на расставленных ногах.
- Ни копейки, если вы не пожелаете ею воспользоваться. Я пришел сказать
вещь, которая покажется вам ужасным трюизмом. Мы все смертны. Меня к вам
направил Федор Григорьевич.
- Никакого Федора Григорьевича не знаю, - сказал деловой человек,
сделав непроницаемое лицо.
- Вот часы: я обещал, что задержу вас недолго. Они укажут мне время.
Когда-нибудь они укажут нам время. Да, да, не будем закрывать глаза: колокол
ударит для всех.
Деловой человек опустил кулаки, толкнул ногой кресло и повалился в
него.
- Чего же вы от меня хотите?
- Я пришел к вам, чтобы напомнить, - и Алексей Георгиевич тоже
опустился, но с опаской, чтобы не потонуть. - Мы все живем в непростительном
легкомыслии. Ведь когда-нибудь она придет. Посмотрю я тогда на вашу жену, на
детей. Посмотрю я тогда на вас самих. Вы об этом думали?
Он приложился подбородком к полупустому, мягкому своему портфелю и
посмотрел вдаль с мечтой.
- Мы даем вам возможность обеспечить семью - ничего не бояться.
Довольно того, что в последнюю минуту придется и без того о многом
подумать - душа там, или что, я, конечно, не верю, но многие верят. Страшно
все-таки, и всем одинаково. Мы даем возможность и близким предаться горю на
все сто процентов, не заботясь о хлебе насущном в первые дни. Ах, эти первые
дни!.. Мы платим верно, легко, весело, мы платим быстрее, чем платит Банк де
Франс, пока вы лежите, пока покойник еще лежит на столе. И вам прямой расчет
застраховаться на случай смерти, которая все равно придет.
- А, вот вы кто, - протянул деловой человек и провел рукой, холеной и
бледной, по темному, жесткому лицу.
Алексей Георгиевич продолжал, уже несколько спокойнее:
- Платить вы будете каждое первое число. Я советую вам застраховаться в
миллион. Средние деньги. У каждого человека есть минуты, когда он думает о
своем конце, простите, я говорю так откровенно, так просто об этом, но ведь
мы - одни. Эти минуты страшны, потому что то, что нас ждет, неизбежно,
понимаете, неизбежно, как то, что сегодня, по любой погоде, настанет вечер.
Пусть вы будете телефонировать, продавать, покупать, спешить, или пусть вы
сейчас вот заляжете спать на этом диване, он настанет. И она настанет тоже,
и вот это все - Асташев защипал белое, нежное мясо у себя на руке - это все
кончится. И что тогда?
Перерыв - две секунды. Но, толкнув дверь плотным боком, вошла та самая
голубая овчарка; медленно, самоуверенно вскочила на диван, прошлась,
оставляя мокрые следы на сафьяне, на ковре, на сафьяновой подушке. Деловой
человек не видел ее и не двигался.
- Какой у вас прелестный песик... Разрешите узнать ваш возраст?
- Зачем вам? И вообще зачем...
- Неужели вы не догадались? Чем ближе к концу, тем крупнее взносы:
больше шансов. В пятьдесят лет - одни возможности, в шестьдесят - другие. В
семьдесят... Но вам не семьдесят, меня не обманешь! Одна подпись ваша, и все
будет сделано.