"Нина Берберова. Аккомпаниаторша (Повесть) " - читать интересную книгу автора

стал пропадать у него рано, он пил, как швед.
- Ему перед смертью из Петрокоммуны крупу прислали, - сказала я.
После обеда они собрались куда-то ехать, и я стала прощаться. Но прежде
чем отпустить, Мария Николаевна задержала меня в гостиной.
- До завтра, - сказала она. - С вами хорошо, очень хорошо работать. Я
думаю, у вас настоящий талант аккомпанировать - это бывает очень редко. Вы
играли Шуберта - этого не надо делать, это не для вас. Но мне с вами будет
замечательно, это я чувствую. А вы? Вам нравится у меня?
Я едва пробормотала несколько слов.
- Ну прощайте. Надо идти переодеваться. Сонечка, вы не могли бы
опустить письмо? Только не в тот ящик, что у нас на углу, - из него уже год,
как письма не вынимали, а на Литейном по левой руке.
- Хорошо, Мария Николаевна.
Тут я заметила, что мы одни, что Павла Федоровича нет в комнате.
Она дала мне твердый синий конверт, и я ушла. На лестнице было темно, я
ощупью добралась до низу, едва не поскользнувшись на обледенелых ступеньках.
На улице тоже была совершенная темень, искрится снег, сам собой - не было ни
фонарей, ни луны. Одни звезды. Я дошла до Литейного. Прочесть, кому было
адресовано письмо, я не могла. По всей улице ни влево, ни вправо не было ни
одного огня, я ничего не видела перед собой, шла у самых стен домов, чтобы
не споткнуться о сугроб или тумбу. У ящика я остановилась. При свете звезд я
старалась прочесть адрес. Я задумала, если я разберу хотя бы первую букву
имени (оно должно было начинаться на "С") я письма не брошу, принесу домой,
вскрою его, прочту и отправлю завтра утром, я присматривалась довольно
долго, глаза мои налились слезами. Наконец я увидела высокое, узкое "А". И
вдруг сразу прочла, будто где то за мной блеснула молния "Андрею
Григорьевичу Беру, Зверинская, 19". Не знаю, почему я испугалась. Я бросила
письмо в почтовый ящик и с колотящимся сердцем постояла немного.
Мимо меня прошли два человека, два оборванца, они несли что то большое
и тяжелое, мне показалось, что это дверь. Мне стало еще страшнее. Внезапно в
стороне моста раздались выстрелы. Я побежала. Я старалась почему то
вспомнить лицо Павла Федоровича и не могла. Я старалась вспомнить его голос
и что он говорит. И не могла. Я хотела подумать о том, любит ли она его,
любит ли он ее? Кто он? Что он делает? Что с нами троими будет дальше? И не
могла. Она стояла у меня в мыслях. Ее голос. Ее какое то слишком вольное,
самоуверенное обращение с людьми, с будущим. И то, что на такое обращение
она имела бесспорное, какое то навсегда свыше данное ей право.


IV

Прошло более двух месяцев, я каждый день бывала у Травиных, я работала
с Марией Николаевной, обедала, иногда оставалась вечером играть с Павлом
Федоровичем в шашки, но ни "Сени", ни "Андрея Григорьевича Бера" я не видела
и о них ничего не слыхала. Дома у меня все шло по прежнему, но я постепенно
уходила из старой своей жизни. Мама, ее заботы, ее недомогания оставляли
меня безучастной. Митенька переживал свой первый роман с X., в которую по
общему мнению, он был влюблен исключительно по инерции она была внучкой
известного композитора. Впрочем, X-у Митенька и не думал подражать, а уходил
в своих "хоралах" все дальше и собирался даже для их исполнения строить