"Эдвард Фредерик Бенсон. Искупление ("Карета-призрак" #7) " - читать интересную книгу автора

что-то такое, о чем я и понятия не имею; мы и вообразить себе такого не
можем - а она знает. Мне подобные люди попадаются постоянно, они не так уж
редки. Речь не о том, что им ведомы какие-то потусторонние тайны. Просто они
держатся отчужденно, и трудно догадаться, о чем они думают, - так же трудно,
как понять, о чем думает собака или кошка. Если бы спросить о ее мыслях на
наш счет, то выяснилось бы, что и мы для нее точно такая же загадка, но, как
и пристало разумной женщине, она, скорее всего, не испытывает к нам ни
малейшего интереса. Она здесь для того, чтобы печь и варить, а мы - чтобы
есть испеченное и по достоинству оценивать сваренное.
Мы исчерпали эту тему и замолкли. Сумерки сгущались, близилась ночь. За
спиной у нас была приоткрытая дверь, и на террасе лежала полоса света от
лампы, которая горела в холле. Сновавшая вокруг мошкара, в темноте
невидимая, попав в поток света, внезапно возникала как бы ниоткуда, а
вылетев из него, снова исчезала. Они то появлялись, эти существа, живущие
своей особой жизнью, то пропадали бесследно. Если бы человечество путем
долгого опыта не установило, что материальный объект, дабы стать видимым,
должен быть соответствующим образом освещен, каким же необъяснимым казалось
бы это зрелище, думалось мне.
Мысли Филипа, должно быть, текли точно по тому же руслу, потому что его
слова оказались продолжением моих раздумий.
- Взгляни на эту мошку, - сказал он. - Один взгляд - и она исчезнет,
как призрак, и точно так же, как призрак, она появилась. Видимой ее делает
свет. А есть ведь и другие разновидности света - внутренний психический
свет, подобным же образом делающий видимыми те существа, которые населяют
мрак нашего неведения.
Когда Филип произносил это, мне послышался телефонный звонок. Звук был
очень слабый, и я бы не поручился, что мне не показалось. Один звонок, не
более, короткий и отрывистый, после чего снова наступила тишина.
- В доме есть телефон? - спросил я. - Я что-то не заметил.
- Да, около задней двери, что ведет в сад, - ответил Филип. - Тебе
нужно позвонить?
- Нет, мне просто показалось, что звонит телефон. Ты не слышал?
Он помотал головой, потом улыбнулся.
- Ага, вот оно, - произнес он.
На сей раз слышалось, без сомнения, позвякивание стекла, похожее на
звон колокольчика. Это из столовой вышла горничная с сифоном и графином на
подносе. Мой разум с готовностью принял это весьма правдоподобное
объяснение. Но где-то в глубинах души, вне области сознания, затаилось
маленькое упрямое сомненьице. Оно говорило, что услышанный мной звук - та же
мошка, возникшая из темноты и в темноту канувшая...
Вскоре я отправился спать. Моя комната была расположена в задней части
дома. Окно смотрело на теннисный корт. Взошла луна и ярко осветила лужайку.
Под липами полосой лежала глубокая тень. Где-то на склоне холма разбойничала
сова. Раздавалось ее негромкое уханье. Потом она пролетела над лужайкой,
мелькнув светлым пятном. Не представляю себе другого звука, до такой степени
напоминающего о деревне, как крик совы; не представляю себе и более
многозначительного звука. Но на этот раз он, по всей видимости, не означал
ничего, и вскоре я заснул, потому что был измучен долгой поездкой и жарой, а
глубокое спокойствие окружающей обстановки располагало к отдыху. Но
несколько раз за ночь я пробуждался - не совсем, а ровно настолько, чтобы в