"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

обладает такой чертой человеческого сознания, как временность, которая не
является ни измеримым "количеством времени", о котором говорит разговорный
язык (временность, наоборот, является качественной чертой), ни
длительностью, о которой говорит Бергсон и которая принадлежит
нечеловеческой природе, в то время как временность принадлежит только
человеку. Согласно Хайдеггеру, жизнь как "забота" (Sorge) протяженна из
самой себя; она не заполняет собой никакую заранее установленную временную
рамку. Человек - всего лишь набросок. Само его сознание есть набросок.
Существовать - значит ex-sisterе, набрасывать самого себя. Именно эту особую
подвижность протяженности Хайдеггер именует "событием" (Geschehen)
человеческого существования - событием, которое знаменует "структуру,
свойственную только человеческому существованию, которая, будучи реальностью
трансценденции и откровения, делает возможной историчность мира".
Историчность человека основывается на том, что для него "прошлое",
"настоящее" и "будущее" связаны в современности, представляя собой три
измерения, которые взаимно оплодотворяют и преобразуют друг друга. В этой
перспективе упрек - типично иудео-христианский - в "пассеизме" совершенно
лишен смысла.
В действительности, речь о "пассеизме" может идти только в случае
однолинейной точки зрения на историю, а именно когда речь идет об истории, в
которой "прошлое" больше никогда не может вернуться. Но у нас иная точка
зрения. Мы верим в Вечное возвращение. В 1797 г. Гельдерлин писал Гебелю:
"Уничтожения не существует, поэтому из нашего распада должна родиться юность
мира". В действительности речь идет не о том, чтобы "вернуться" в прошлое, а
о том, чтобы связаться с ним, а также, в силу этого, согласно сферической
концепции истории, соединиться с вечным, заставить его вновь течь, звучать в
жизни, избавиться от тирании логоса, от ужасной тирании Закона, чтобы
вернуться в школу мифа и жизни. В античной Греции, отмечает Жан-Пьер Вернан,
"стремление все вспомнить преследует в качестве основной цели не построение
личного прошлого вспоминающего-себя-человека, построение его личного
времени, а, напротив, возможность для него избежать времени" (интервью в
"Nouvel Observateur", 5 мая 1980 г.). Точно так же речь идет об обращении к
"памяти" язычества не в хронологическом смысле, чтобы вернуться к
"предыдущему", а в смысле мифологическом, чтобы найти то, что сквозь время
преодолевает время и обращается к нам и сегодня. Речь идет о соединении с
непреодолимым, а не с "преодоленным".
Итак, слова "начало" и "конец" более не имеют того смысла, который им
придает иудео-христианская проблематика. C языческой точки зрения прошлое
всегда является будущим (тем, что будет). "HerkunftaberbleibtstetsZukunft" -
пишет! Хайдеггер: "To, что находится у истоков, всегда остается будущим,
всегда остается во власти того, что будет".
В своем "Введении в метафизику" Хайдеггер как раз рассматривает вопрос
"прошлого". Он говорит, что народ может преодолеть "помрачение мира" и
упадок только при том условии, что он постоянно будет желать судьбы. Однако
он "сможет создать себе судьбу только если сначала создаст в себе самом
отклик, возможность отклика на эту судьбу и поймет свои традицию творческим
образом. Это значит, что такой народ, будучи народом определенного
происхождения, представляет себя в изначальной области, где правит бытие, и
таким образом представляет там происхождение Европы, начиная из центра
своего будущего происхождения". Другими словами, необходимо "востребовать